Летчики-испытатели. Сергей Анохин со товарищи

Мне запомнилась спокойная манера разговора Сергея Николаевича, его благожелательное отношение к собеседнику, желание выслушать и понять человека. Уже когда я работала в отделе, я поняла, что Сергей Николаевич любое обращение к нему никогда не оставлял без внимания, он всегда пытался разобраться в деле и довести его до логического конца.

Вскоре я узнала, что кандидаты в космонавты отправляются в Коломну на аэродром для очередных тренировочных полетов на самолетах и прыжков с парашютом. Я обратилась к Сергею Николаевичу с просьбой разрешить и мне совершить прыжки с парашютом. К моей просьбе он отнесся вполне серьезно. Он долго разговаривал со мной, задавал вопросы и пытался понять, не является ли мое желание эмоциональным всплеском, не испугаюсь ли я. Он предлагал, может быть, сначала попробовать прыгнуть с вышки, но в то же время он прямо сказал мне, что ему понравилась моя просьба о прыжках с самолета.

Меня направили в ИМБП на медицинскую комиссию. Я успешно прошла ее и получила допуск к парашютным прыжкам. Вместе с группой я уехала в Коломну. Сергей Николаевич каждый день звонил на аэродром и интересовался, как обстоят дела у всей группы и, особенно, у меня, у новичка. Такая его забота и внимание, безусловно, придавали уверенность и спокойствие.

После того, как я выполнила несколько прыжков с парашютом, Сергей Николаевич уже сам предложил мне совершить тренировочные полеты на самолете на невесомость и начал прорабатывать эту идею.

В силу ряда обстоятельств она, к моему сожалению, не была реализована. Но, тем не менее, вся эта история осталась памятной для меня еще и потому, что дала возможность ближе узнать, понять и оценить этого удивительного человека.

Вскоре я была командирована на полигон для подготовки научной аппаратуры и бортовой документации к полету Г. Т. Берегового. Обстановка на полигоне была очень напряженной, я была единственным представителем отдела и только после приезда Сергея Николаевича почувствовала себя спокойной, уверенной и защищенной. Огромный опыт и авторитет Сергея Николаевича, его поддержка моих действий явились существенной помощью для меня, и не только в этот раз, но и в моей дальнейшей работе. Сергей Николаевич наглядно показывал, как можно и нужно решать многие сложные технические вопросы в условиях ограниченного времени.

Сергей Николаевич требовал от нас не только тщательно готовить космические полеты, но внимательно анализировать вместе с космонавтами их итоги. Мы обязаны были составлять перечень вопросов, которые следовало обсудить с космонавтами и другими специалистами по завершении полета. Для этих целей у нас регулярно собирались конференции и семинары. Любой отказ прибора или системы на любом этапе подготовки и, тем более, - в полете, любое упущение в полетной документации становились предметом тщательного разбора...

С Сергеем Николаевичем мы часто вместе возвращались домой с работы. Он подвозил меня на своей "Волге" (мы жили в Москве очень близко). Во время этих поездок он много рассказывал о своих полетах, испытаниях, о семье. Я узнала, сколь драматично сложилась его жизнь: болел с детства сын Сергей, погибла дочь Мариночка, чуть не потеряли от сильного воспаления легких дочь Наташу. Сергей Николаевич очень любил свою семью - жену, дочь, сына, а особенно - единственную внучку Марину. Он много рассказывал о ее способностях, трудолюбии. Она постоянно чем-то занималась, много читала, изучала иностранные языки, вязала, вышивала. Мы не раз видели, как Сергей Николаевич привозил внучку в театр на спектакли и из машины нес ее на руках в зал. Она с детства была прикована к инвалидной коляске.

С такой же теплотой и заботой, - говорила Галина Семеновна, -Сергей Николаевич относился к окружавшим его людям. Эти прекрасные человеческие качества Сергея Николаевича мне и запомнились больше всего...».

Потеря общей любимицы, внучки Мариночки, была для Анохиных особенно тяжелым ударом. Девочка росла умницей, была хороша собой.

Она, умерла, когда перешла уже в 9-й класс школы. Но очередная трагедия семьи - ее болезнь - обнаружилась в первые же дни жизни ребенка.

Однажды Анохины собралась пить чай с новым чайным сервизом. Крышка чайника упала на одну из чашек, и она разбилась. Сергей Николаевич успокоил расстроившуюся Маргошу: "Завтра куплю такую же...". Действительно, нашел и купил. Но бабушка расстроилась не из-за чашки. Она увидела в происшедшем знак беды. Она почувствовала эту беду раньше: впервые, купая малышку, она испугалась вдруг какой-то замедленности движений ребенка. Пригласили опытного врача, и он обнаружил неизлечимую болезнь, связанную с нарушением белкового обмена - меопатию... С тех давних пор никто в семье к изящному чайному сервизу за стеклом серванта не прикасался...