Летчики

Самолет снижался. Навстречу бежали возникшие из морозной пелены тумана контуры большого города, окаймленного с востока и юга невысокой горной грядой. Мочалов увидел четкую сетку кварталов, широкие проспекты, прорезавшие город, черные фермы железных мостов. Угадывалась занесенная снегом река. Он успел даже рассмотреть на одной из прилегающих к городу гор развалины древней крепости. Летчик сквозь шум и треск мотора прокричал:

— Отруливаю на северную сторону аэродрома, буду там заправляться!

Земля приближалась. Мочалов, не любивший быть на борту самолета пассажиром, придирчиво заметил:

— Высоковато выравниваете, товарищ лейтенант.

Но летчик не расслышал, машина легким толчком коснулась земли и побежала, разметая снег. Когда они вышли из кабины, Сергей долго разминал и отогревал озябшие ноги. Летчик скептически посмотрел на хромовые сапоги Мочалова, его чуть рябоватое лицо дрогнуло в усмешке.

— У меня понадежнее обувь, товарищ майор, — он похлопал себя по мохнатым рыжим унтам и деловито прибавил: — Ожидать вас буду здесь.

На попутной машине Мочалов добрался до штаба, но попасть на прием к Зернову не смог. Кабинет генерала был опечатан. Адъютант — молодой лейтенант в безукоризненно отглаженном костюме — с сожалением поглядел на майора.

— Генерал неожиданно заболел и в штабе сегодня не будет.

Мочалов досадливо вздохнул. Припомнились сразу и болтанка над заснеженным перевалом, и онемевшие от холода ноги, и ожидание попутной машины на аэродроме. Стало жаль напрасно потраченного времени.

— А вы из Энска? — спросил адъютант. — Это я передавал приказание генерала, чтобы вас вызвали к нему на прием. Действительно досадно, если войти в ваше положение, — сочувственно покачал он головой. — Чем бы вам, право, помочь? Впрочем, знаете, — глаза молодого офицера оживились, — давайте я все-таки доложу. Дома по делам службы генерал обычно не принимает, но, может, он скажет, как быть.

Адъютант потянулся к телефону и набрал нужный номер. Минуту спустя он бережно положил трубку на рычаг.

С его лица не сразу сошло удивление.

— Ну, товарищ майор, вам повезло. Никого не принимает дома, а тут — «давайте немедленно», и голос такой веселый. — Он сообщил Мочалову домашний адрес генерала, спустился с ним во двор, разыскал дежурный «Москвич» и строго напутствовал водителя:

— Свезите майора к хозяину, и чтобы в один дух!

Пока машина мчалась, Сергей с интересом рассматривал четырехэтажные и пятиэтажные здания главной улицы. Она была нарядной и шумной. Гудки троллейбусов и автомашин растворялись в морозном воздухе. Прохожие шли торопливо, зябко поеживаясь. Дома с большими окнами и лепными украшениями понравились Мочалову. На углу двух бойких улиц у большого пятиэтажного дома машина остановилась. На первом этаже, справа от узкой лестничной площадки, Сергей увидел решетки недостроенного лифта. По холодным каменным ступеням взбежал на четвертый этаж и только там, у двери квартиры под номером четырнадцать, перевел дыхание. На звонок вышла высокая узколицая женщина с засученными по локоть рукавами, очевидно домработница, критически осмотрела Мочалова.

Через минуту она шире распахнула дверь.

— Пожалуйста!

Мочалов разделся в узком коридоре, повесил шинель и фуражку на оленьи рога. Правильно поняв кивок домработницы, Сергей направился к одной из дверей. Из глубины комнаты послышалось отрывистое: «Да, да». Мочалов шагнул вперед. Большая фигура Зернова поднялась ему навстречу. В глазах генерала засветилась радость.

— Входите посмелее, молодой человек.

— Товарищ генерал, — начал Мочалов, но Зернов сделал рукой выразительный жест, означающий, что рапортовать не надо. Сергей увидел на погонах небрежно переброшенной через спинку кресла-качалки форменной тужурки не одну, а две крупные звезды. — Вы уже генерал-лейтенант?!

— Да… — добродушно сказал Зернов. — Три года назад я был генерал-майором, а теперь… Три года! Ну, покажись каков. А поворотись-ка…

Слова прозвучали особенно мягко, душевно. Взгляд генерала ощупывал Сергея с ног до головы. Полуобняв майора за плечи, Зернов подвел его к большому зеркальному шкафу.

— Так, так, — сказал он неторопливо, и Мочалов, видевший в зеркале генерала, заметил, что улыбка сошла с его лица. Серые проницательные глаза стали грустными, задумчивыми. — Так, так. Вот она — старость, и вот она — молодость…

Рядом с Зерновым Сергей выглядел действительно очень молодо. А генерал в соседстве с майором — в пятнистом беличьем жилете, с крупными чертами рыхловатого лица и приметной сединой на висках облысевшей головы — казался стариком. Под глазами синие тени усталости, брови над ними, густые, лохматые, стали совершенно седыми.

— Да, молодость, — заключил генерал, подвигая гостю мягкий стул. — Ну садись, рассказывай. Каким тебя ветром к нам занесло, знаю. Ветер этот нами всеми правит и именуется военной судьбой.