Летело окно, распустился тюльпан

— Как это у тебя, Кляйнкнехт Ваня, нет для дедушки Ленина пятьдесят копеек? 22-е апреля бывает только раз в году! Потом смотри принеси тридцать копеек. Держи ландыши.

Я кивнул, и она дала. Потом мы классом построились, пошли в актовый зал. А в актовом зале на красной тумбочке стоял дедушка Ленин. Но не весь. Только белая голова стояла, но я сразу его узнал, хоть он и без ботинок — в отличие от того Ленина, который на площади у консервного комбината.

Тогда наша учительница говорит:

— Первый Дэ! Встали тихо у стенки в две шеренги, по одному выходим из шеренги, подходим к дедушке Ленину и дарим ему от всего сердца свои цветы. Все поняли?

— Все! — сказали все и начали по одному выходить и дарить ландыши.

Они были очень душистые, мама говорила, что она их очень любит.

Вот и я наконец пошёл с ландышами. И я думал, когда шёл:

«Конечно же, дедушка Ленин не обидится, если я ему подарю полбукета, а полбукета маме подарю. У неё же тоже день рожденья».

Я положил на тумбочке полбукета, а там уже целая куча ландышей. И я тихо спросил шёпотом:

— Ведь ты не обидишься? Вон у тебя их сколько.

Но он, конечно, ничего не ответил. Я ведь знал, что он уже неживой очень давно, но я подумал: а вдруг он сейчас оживёт, все удивятся, а он что-нибудь за цветы скажет. Но он не говорил и не оживал, а был из белого камня.

И я понёс вторые полбукета обратно. Мне было жалко, что Ленин неживой. А учительница меня стала ругать:

— Ах ты бессовестный Кляйнкнехт! А ну иди быстро, положи на тумбочку все ландыши до одного!

Я опять покраснел от стыда, вернулся и положил.

Когда мы вернулись в класс, то учительница взяла мою тетрадь по арифметике и прямо на обложке красными чернилами написала:

ПОВЕДЕНИЕ 2! МАМА КЛЯЙНКНЕХТА! У ВАС РАСТЁТ АНТИПОЛИТИЧЕСКИЙ И БЕЗДУШНЫЙ СЫН!

Я взрослый почерк ещё не читаю, мне это мама потом прочитала и разъяснила, что означают эти слова. На следующий день, когда 22-е апреля кончилось, и я ей дал тетрадь.

А когда я шёл домой мимо школы, то в окно увидел нашу учительницу. Она ела хлеб с кефиром и смотрела на небо. А я удивился, потому что взгляд у неё был совсем не злой, а какой-то задумчивый и невесёлый.

А небо сегодня солнечное, прекрасное. Это потому, что у мамы день рожденья. Я приду и скажу: «Мама, посмотри в окно вверх». Она посмотрит за окно — и меня обнимет от большой радости…

Сказка о наивном человеке

Рядом с лесом была деревня. Вот из лесу стали по ночам выходить волки, и одну овечку со двора уже стащили.

А в деревне жило несколько старух да один старик — всё местное население.

Тогда этот старик снял со стены старое ружьё, которое уже сто лет никто не трогал (оно старику от прадеда досталось по наследству), и, прихватив еды в узелке, пошёл в лес охотиться на волков.

Встретился ему серый-пресерый волк, главарь всей волчьей стаи.

— Сейчас я тебя застрелю, — говорит старик, — чтоб в нашу деревню не ходил.

А волк (самый настоящий и злой) тут говорит басом:

— Не стреляй, деда, потому как не волк я вовсе, а невинная овечка из вашей, то есть нашей, деревни. Когда меня волки в лес унесли, то нам повстречался какой-то колдун и меня заколдовал в волка. Но на самом-то деле я овечка. Ме-е-е-е!..

Почесал старик шапку на макушке и говорит:

— Что ж, раз такое дело, дай я тебя привяжу за верёвку — уведу обратно в деревню.

— Ой, хорошо как, деда, наконец-то вернусь домой! Меня другие овечки заждались!

Повёл старик по деревне большого клыкастого волка за верёвку, а волк высматривает, в каком дворе овца пожирней. А овцы зверя увидели, заблеяли жалобно, а собаки залаяли, а старухи заахали да заохали:

— Ты кого привёл, старый?!

— Не волк это, а та наша овечка, которую злые волки стащили ночью! — радостно отвечает старик. — Это она превратилась будто бы в волка, но это совсем не волк.

Старухи схватили лопату и грабли — и на волка.

— Не дам безвинную овечку в обиду! — рассердился тогда старик. — Уйду с ней в лес, буду её пасти…

И стал он жить в лесу. Играет волку на пастушьем рожке, а тот привязанный ходит вокруг берёзки и делает вид, будто траву щиплет.

— Ты, дорогая овечка, попасись одна, пока я пойду из родника принесу воды нам обоим.

Ушёл дед, а волк скорей свою морду в его узелок — и стал лопать сало.

Старик вернулся скоро и застал его за тем занятием.

— Как так? Разве овцы едят сало? Да ещё то, которое я для себя взял!

— А меня колдун очень сильно заколдовал, мне скоромного захотелось, — сказал волк. — Такая беда!

— Не печалься, овечка моя, — успокаивает его старик. — Я вместо сала себе грибов поищу.

…А волк всю эту историю — хихикал потихоньку. Он таких наивных людей раньше не встречал. Но тут стало волку жаль деда, что у того из-за него столько неприятностей. А главное — человек уж очень хороший. Вот набрался волк мужества — да всё ему и рассказал.

— Прости меня, злого волка, что тебя разыграл.

А старик его выслушал — да как рассмеялся сам над собой.

— Ладно! — говорит. — Не расстраивайся. Иди себе с миром, только наших овец больше не воруй и своим накажи.

Обнялись они на прощанье — и волк пошёл своей дорогой. Потом остановился, спросил издалека: