Лети, мой Свет!

И ты делаешь рывок, отчаянную попытку разорвать невидимые путы, стереть проклятую границу… но заклинания, вплетённые в пентаграмму, держат надёжней железа. В который уж раз, слабо засветятся тонкие линии, и обессиленное тело безвольно рухнет на ненавистный склизкий камень. И последнее, что ты почувствуешь — это силу, покорно утекающую из твоего Дара.

И малодушно понадеешься, падая в спасительную темноту небытия, что этот раз — уже последний. Но тут же стержень каленым железом вновь ворвется в бездумное сознание и возвратит к жизни, непреклонно повторив нерушимое: «выжить и вернуться». И ты опять сидишь, накапливая медленно приходящую силу, чтобы вновь повторить попытку освободиться. Даже будучи уверен, что она обречена на провал так же, как и бесчисленное множество предыдущих. Но всё равно надеешься, потому что сдаваться не имеешь права. Хотя очень хочется. До безумия…

Аталь вздрогнула и проснулась, судорожно хватая воздух, такой восхитительно свежий, пахнущий дождём и напоенный неповторимыми лесными ароматами зелени и чистоты, сладких ягод и пряных грибов, прелых листьев и нежных цветов. И отчетливо поняла, что это был всего лишь сон. Но такой реальный, такой пугающе близкий, словно она всё это действительно переживала въявь.

Понадеявшись, что это не внезапно прорезавшийся дар предсказания, девушка с усилием улыбнулась, чувствуя, как замедляется бешеный стук успокаивающегося сердца. К счастью, по части прорицаний её возможности были не просто нулевыми, а надёжно удерживали минусовые позиции. Поудобнее устраиваясь под бочком у Кристарна, она лениво отметила, что дождь стих, а небо уже светлеет. И тут же заснула спокойным сном безо всяких сновидений.

* * *

Кристарн уже давно не пользовался пробуждающими заклинаниями. Вроде бы ничего сложного: даешь себе установку, когда желаешь проснуться, подкрепляешь приказ силой — и спишь спокойно до назначенного времени. Но сон у дроу был настолько чутким, что ни в каких будильниках он не нуждался. Тёмный просто не позволял себе полностью засыпать, предпочитая паре часов глубокого сна лёгкую полудрёму, в которой сознание полностью не удалялось в страну сновидений, позволяя слышать и чувствовать всё происходящее. Времени для отдыха требовалось больше, зато для душевного спокойствия так было значительно проще. Потому что сны, появляющиеся при неосторожности крепко заснуть, были о прошлом. Почему-то Кристарну всегда снились только самые неприятные и болезненные моменты его жизни, и он совершенно не стремился пересматривать их во снах. Лаэлия утверждала, что это связано с его даром эмпатии, но легче от этих объяснений никому не становилось.

Поэтому, проснувшись от ласкового прикосновения солнечного луча, Кристарн удивился. Во-первых, тому, что полностью выспался, чего с ним не случалось уже давненько; во-вторых, что провел целую ночь без кошмаров; а в-третьих, что солнышко уже высоко в небе, но ничто и никто не разбудило его ранее. Даже человечка, которую бесшумной назвать было крайне сложно. Из-за кустов выскользнула Тень, мгновенно перетекла поближе к дроу и укоризненно фыркнула прямо в ухо, выражая своё авторитетное мнение по поводу некоторых хозяев, которые полночи гонят непонятно куда бедную лошадку, а сами потом до полудня почивать изволят.

— Всё, осознал свою неправоту, раскаялся и уже встаю, — Крис отмахнулся от настырной серой морды, и одним слитным движением оказался на ногах. — Кстати, могла бы и разбудить, что-то я действительно разоспался. С чего бы это?

Тень совсем по-человечески вздохнула и совсем не по-лошадиному подогнула ноги, удобно устроившись на месте дроу. Глядя на Кристарна дымчато-серыми глазами, пояснила, что понятия не имеет, отчего так случилось, но не настолько она садистка, чтобы будить любимого хозяина.

— Моя ты хорошая, — дроу ласково потрепал лошадь по серебристой холке и вспомнил про ещё одну особу женского пола, которая, видимо, на пару с лошадью прониклась состраданием к спящему товарищу. — Интересно, а где наша проводница?