Лети, ведьма, лети!

Я поняла. В замкнутом пространстве мои мысли заработали с бешеной скоростью, и до меня дошло скорее, чем когда-либо. Гроб сделал тот, кто знает, как пользоваться антиведьмовским заклятием. Он заклял древесину гроба. Теперь, что бы я ни делала в плане волшбы, ничего не будет срабатывать, если я задумаю применить эту волшбу к гробу. Всей волшебной силы мне хватит только на то, чтобы остановить сердце и уйти из жизни наименее мучительно.

Этого ждешь? Кто б ты ни был, не дождешься!
Я закричала и принялась колотить в крышку гроба изо всех сил, расходуя отпущенный мне воздух. Перед глазами плыли багровые круги, в ушах бухала кровь, но я кричала и кричала. И вдруг, замерев на миг, услышала!
Шорох. Еще шорох! Так шуршит земля, когда ее лопатой соскребают с крышки фоба.

— Я здесь! — принялась кричать я.— Спасите меня!

И изо всех сил стала лупить в крышку коленками и ладонями.

— Я слышу! — донесся до меня голос, далекий, как голос с другой планеты.— Не волнуйтесь, я спасу вас! Берегите воздух!

Но я не могла беречь воздух. Я начала давать ценные указания тому благословенному типу, который меня откапывал. Слава святой Вальпурге, он (или она) не очень-то к этим указаниям прислушивался.

Наконец я почувствовала, как фоб вытаскивают из могилы. А потом — о счастье! О свобода! — со скрежетом вылезли гвозди из крышки, и я откинула ее, оттолкнула, как дверь, закрывающую мне путь к свободе!

Крышка отлетела, и я услышала печальное:

— Упс!

Я выскочила из гроба и заметила, как чьи-то сапоги шевелятся под крышкой. Похоже, я оглоушила собственного спасителя! Я подняла и отшвырнула ненавистную крышку вниз, в могилу. И после этого протянула руки к тому, кто меня спас:

— Я вас обожаю! Вы меня спасли!

Спасатель встал на ноги, повернулся ко мне и оказался довольно-таки замурзанного вида гномом.

Я опустилась перед ним на колени:

— О славный гном! Вы спасли мне жизнь и вправе требовать от меня чего угодно! Я, как Госпожа Ведьм, клянусь выполнить любую вашу просьбу.

— Три.

— Ч-что?

— Три просьбы,— возя по земле носком башмака и одновременно деликатно ковыряясь в носу, сказал гном.— Исстари так положено: ежели гном спасает красавицу, она выполняет три его просьбы.

— Хорошо, пусть будет три! Я на все согласна!

Я порывисто обняла гнома, который продолжал
ковырять в носу. От гнома пахло землей и компостом, но я на этом не заострила внимания.
От моих объятий гном слегка зашатался, но было видно, что ему это понравилось.

— Могу ли я узнать имя своего спасителя? — куртуазно спросила я, стряхивая комки земли со своих джинсов.

— Тарталья,— скромно сказал мой спаситель и опустил глазки в землю. Глазки у него, между прочим, были золотисто-желтые и несколько лукавые.

— Тарталья? Серьезно?

— Да. А что такого?

— Нет, ничего. Просто… редкое имя. И красивое.

Гном расцвел.

— А кстати,— огляделась я,— я что-то не пойму, где нахожусь.

И впрямь окружающий пейзаж не радовал глаз. Куда ни глянь — нависали темные каменистые своды, и лишь изредка между ними пробивали бледные лучи какого-то серого света. А еще повсюду тянулись длинные ряды каменных надгробий, одинаковых, словно выложенных по линеечке.

— Кладбище,— прошептала я.

— Да, совершенно верно, Госпожа,— сказал Тарталья.— Изволите видеть — старое кладбище ведьм. Некрополь.

— А есть еще и новое?

— Конечно, под Оро. А тут уже никого не хоронят.

— А меня?

— Так я почему и разрыл могилку-то вашу,— начал объяснять Тарталья.— Хоронить здесь запрещено, это музей, сюда иногда эти… экскурсии приводят. Многие знаменитые ведьмы здесь похоронены. А я хранителем некрополя работаю. Могилки, стало быть, обхожу, проверяю, что и как. Подметаю, мусор убираю, все-таки эти экс…экскурсанты сорят много. А тут смотрю — могила свежая. И как-то светится. Значит — ведьма-то в ней живая. Ну я и давай раскапывать. И не зря раскопал!

— Спасибо тебе, Тарталья,— с чувством сказала я,— Я знаю, что «спасибо» на хлеб не намажешь, поэтому выполню три твоих желания и даже больше. А сейчас было бы очень здорово, если бы ты меня отсюда вывел во Дворец Ремесла.

— Это само собой,— кивнул Тарталья и вынул палец из носа. Палец, слава всем святым, оказался чистым.— Эй, Бригелла!

— Бригелла?!

— Братец мой меньшой,— пояснил Тарталья,— Тоже за некрополем присматривает. Вообще вся наша семья тут трудится. Испокон веков.