Летящие к Солнцу. Книга 2. База Судного Дня

– Ты проявил слабость, – сказал он без обиняков.

– Знаю, – развел руками я. – Но…

– Я тебя не виню.

– Да, в конце концов, они открыли замок. Может, пророчество…

– В задницу пророчество! – Рамирез показал мне средний палец. – Все из-за девчонки.

Мне сделалось не по себе. Этот Рамирез сейчас практически моя копия. Если он сказал «в задницу пророчество», получается, что я сам так думаю?

– Что-то измотало ее силы, – пробормотал я. – Мне ее жалко.

– Ты ее хочешь, Марселино, – улыбнулся голографический Рамирез. – Это – древнейший инстинкт, противиться которому здоровый организм не может. Соблазни ее. Представь ее обнаженное тело. Как она выгибается в твоих могучих руках, как сладостно стонет…

Я отмахнулся от яркого видения, порожденного словами голограммы.

– Рамирезы – не любовники. Мы – бойцы, воины. Я не знаю, как себя вести, чтобы…

– Тебе ничего не нужно знать. Ты – доминантный самец, она – половозрелая самка. Будь собой и позволь природе делать свое дело. К тому же, кажется, у вас общие интересы. Покажи милашке тир.

Голограмма погасла, посчитав разговор законченным.

– «В задницу пророчество», – повторил я. Что ж, до тех пор, пока я себя контролирую, волноваться не о чем.

Я вернулся в спальню вовремя: Вероника просыпалась. Пока я стоял у двери, она зевнула, потянулась и проворчала в полудреме: «Альберто, я опять нажралась?»

Миг спустя она открыла глаза и рывком села в постели. Руки соблазнительно заскользили по телу, но она не собиралась меня соблазнять.

– Оружие я забрал, не ищи.

– Козел, – прорычала милая девушка. – Где мой брат? Где Николас?

– Запер их в кладовке. Больше негде. До утра останутся там, а утром мы всё обсудим. Поешь. – Я показал на тумбочку у кровати, где оставил поднос.

– Они сыты? – Вероника не шелохнулась.

– Из всех троих самая истощенная – ты.

– Много ты понимаешь! Николас трое суток лежал с температурой, а Джеронимо вообще держится на одной шизофрении. Отнеси это им.

Отвернулась. Безучастная. Только вот урчания в животе не скроешь. Я сел на край койки.

– Пока вы у меня на базе, будете соблюдать мои правила. До утра эти двое не погибнут. А вот ты можешь. Что тебя так измотало? Бой?

Вероника посмотрела мне в глаза. Быстро, едва уловимо. Добрый знак, наверное. Я говорю, как хозяин положения, и это работает.

– Все из-за прыжка, – сказала она.

– Какого?

– Не важно. Я – Альтомирано. Мы повелеваем распадом материи и выбросом энергии. Расщепление ядра атома – пик могущества. Лично я пока могу только вызывать мышечные разрывы, чтобы выйти за пределы человеческих возможностей по силе и скорости. У брата с мозгами примерно то же самое.

– Тогда тебе объективно надо поесть.

Вероника невесело усмехнулась.

– Мы в плену, или как?

Теперь усмехнулся я:

– Без понятия, что с вами делать. Пророчество весьма конкретно: «И придут три всадника постапокалипсиса, и заберут антиматерию из хранилища». Предположим, вы пришли. Но пока еще ничего не забрали.

– Двадцатикилометровый коридор с кучей пушек? – фыркнула Вероника. – Спасибо за предложение, Дэвид Блейн, но нам твоя магия на хер не нужна.

– Откровенность за откровенность: эта охранная система вышла из-под контроля, отключить ее я не могу.

Я ждал чего угодно, но только не этого. Хмыкнув, Вероника кивнула:

– Похоже, я тебя понимаю. Непростая ситуация.

Мое сердце растаяло. Голографический Рамирез был прав: в задницу пророчество, я ее хочу!

– Что это вообще за место? – Теперь Вероника смотрела мне в глаза.

– Поешь. А потом мы пройдемся, и я все тебе расскажу.

После секундного колебания она взяла поднос.

Глава 9

– Запереть в тесной, вонючей каморке величайшего гения! – сокрушался Джеронимо, лепя смартфон к двери на двусторонний скотч. – Скажи, Николас, у меня есть шрам на лбу?

– Нет, Джеронимо, – зевнул я в ответ.

Учитывая манеру поведения, шрамов у Джеронимо было на удивление мало. Ему бы впору передвигаться в инвалидном кресле и говорить через синтезатор речи.

– А очки? – не унимался он, соединяя проводами смартфон и металлическую карточку, вставленную между дверью и косяком. – Ты видел на мне круглые очки?

Я отрицательно промычал и откинулся на спину. Справедливости ради, ни тесной, ни вонючей, ни каморкой эта кладовка не являлась. Размером она была – почти с мою комнату в доме Риверосов. А у сына главы дома комната была отнюдь не маленькой.

Ящиков, правда, осталось многовато. Большие и тяжелые, они были сделаны из пластика, стилизованного под дерево. И, если бы не Джеронимо, разыгравший комедию, мы бы освободили больше пространства.

– А палочка? – продолжал Джеронимо; теперь он торопливо тыкал пальцем в экран смартфона, надев стетоскоп, которым слушал что-то в недрах двери. – Как по-твоему, волшебная у меня палочка?

Я молчал, лежа на жестких, неудобных ящиках, и смотрел вверх. На высоком потолке светила одна тусклая лампочка.

Вероника… Как она там? Что с ней сделает эта гигантская похотливая обезьяна?

– Нет, Николас, у меня нет волшебной палочки, – брюзжал Джеронимо. – И метлы нет. О чем это говорит?

– Кто говорит? – Я очнулся от грустных мыслей о Веронике, беззащитно лежащей в логове зверя.