Летящий с ангелом

— Сделаю, Андрюша. Такую справку сделаю, что пальчики оближешь. Никакая прокуратура не подкопается. Зря, что ли, у нас закрытое номенклатурное учреждение. Хочешь знать, высшее руководство — оно все поголовно со справками. Только в отличие от тебя, Андрюша, они диагноз имеют самый настоящий. Только между нами!..

Так началась моя новая жизнь. Мое «я» умалилось, сжалось до точки. Можно сказать, началось мое второе детство. Только в детстве бывает так хорошо и просто. А все потому, что тебя почти нет. Есть взрослые с их большими делами, есть большой двор с огромным домом, просто громадный парк и бесконечная своей красотой природа.

У меня снова появились дворовые друзья. Это были дети другого поколения, не похожего на нас, прежних. Но и в их технотронном, компьютерном детском мире оставались островки обычного ребячества. Мы с ними играли в песочнице, катались на велосипедах, самокатах, ходили в кино и кушали мороженое. А однажды я увидел, как один мой друг, десятилетний Борька, выбежал в одних трусах под проливной дождь. Я тоже разделся до трусов, потом, правда, подумал и, на всякий случай, надел шорты и выскочил во двор. Мы с ним бегали по лужам и смеялись. По нашим плечам и спинам бил и струился теплый дождь. Мы руками сбивали капли с ветвей деревьев, и нас окатывал каскад брызг, пахнущих листвой. Вернувшись домой, я стоял на мохнатом коврике у входной двери, ожидая, пока стечет с меня вода. Мама, едва сдерживая смех, как прежде отругала меня.

После работы, сбросив солидный костюм, я бежал с пацанами на реку. Мы ловили рыбу и раков. Вокруг снова поскрипывали цепями лодки. Пахло водорослями и тиной, рыбой и бензином. А над нами в черном небе горели огромные звезды. Только Иришка больше не приходила с кастрюлей щей и не кормила нас, молча глядя на звезды. Зато удочки у нас были складные, легкие и длинные, а крючки с блеснами такие, что в детстве я и во сне не видел.

Однажды зашел ко мне Дима. От сутулой юношеской худобы ничего не осталось: он растолстел и опух. Руки тряслись. Недавно он одного за другим похоронил родителей. Теперь слонялся по пустой квартире, зазывал гостей и сильно тосковал. В тот день он позвал меня прогуляться в парк. Оказывается, и он часто вспоминал детство.

— Говорят, ты в детство впал? — ехидно спросил он.

— Да, Дим, — кивнул я утвердительно, — Теперь я дурак.

— Это правильно, — кивнул он. — Как там у классика? В кои веки появится на Руси умный человек, так или пьяница горький, или такую рожу состроит — хоть святых выноси. Так, что ли? А ты, значит, решил и трезвым остаться и лицо сохранить. Мудро!

— Да нет, Дим, я просто дурак. Без всяких там мудростей.

Он замолчал. Посопел. Потом сел на скамейку и достал из кармана бутылку вина.

— Может, зайдем в кафе или ресторан? — спросил я.

— Да нет, так интересней, — улыбнулся он. — А ты из образа-то не выходи.

— Какого образа? Нет его. И меня нет: вышел я. Как говорят мои нынешние дружки, обнулился.

— Ну и как впечатления?

— Хорошо!

— А может и мне?.. — Почесал он затылок.

— Попробуй.

— А то ведь спиваюсь, Андрюх. По ночам такая муть снится. Ужас! Утром колотун, трясучка и прочее.

— Так ведь знал, на что шел. Ты с отрочества это запланировал. «Умереть, забыться, и знать, что этим обрываешь цепь сердечных мук и тысячи лишений, присущих телу. Это ли не цель?»

— Чистый омлет на букву «гэ». Так-то оно так. Но чтоб так! Слышь, Андрюх, а мне к тебе в психдом подлечиться нельзя?

— Наша фирма всегда к услугам граждан. Я узнаю. А как у тебя с учебой?

— Ой, скука! — простонал он. — Я в школе всю их программу проштудировал. Теперь только отсиживаю. А знаешь, кем я стану, когда институт закончу? Думаешь, буду в космос корабли запущать или частицы элементарные бомбить? Не-а. Инже-негром на заводе холодильников. Как тут не спиться? Не хочешь, а получится.

— Да брось ты. Просто не верь своему рассудку и все. И жизнь начнется такая! Какая, Василь Иванович? А такая, Петька, что просто помирать не захочется.

— Да? Хочу к тебе, в психдом. Где ваши плечистые санитары? Где моя рубашка с длинными рукавами? Я вот он, здесь.

Только я расстался с Димой, — ко мне новый гость. На этот раз Оля. Признаться, я немного дрогнул. Эта девушка всегда производила во мне подобие компактного урагана местного значения. Впрочем, теперь-то что! Я ведь дурачок. А что с такого взять. Оля сидела на лавочке у нашего подъезда и крутила рыжей головой. Увидев меня, она улыбнулась.

— А ты выглядишь хорошо, — сказал я.

— Конечно, после двух месяцев на курортах и жизни в деревне.

— Честно говоря, я думал, ты меня забыла.

— Пробовала. Не получается. А ты как?

— А я стал дураком. Вот.

— Что-то не похоже.

— Мне что, слюнку пустить? Или расхохотаться на весь двор?

— Нет, не надо. Я верю. А я… замуж… выхожу. Скоро.

— Желаю счастья. А кто избранник?

— Художник. — Она назвала имя известного художника. — У него своя мастерская и дом в деревне. Там я сейчас и живу. Корову дою, кур выращиваю. И жениху позирую. Он хочет весь дом моими портретами обвесить.

— Его можно понять. Ты красивая.

— Ты тоже.