Летят перелетные птицы...

МУСЬКА. Чует мое сердце, неудачная будет у нас поездка…

НАТАХА. Тише ты! Накаркаешь! Еще случится чего! Недавно вон террористы поезд подорвали! Где-то на этой же ветке, кажется…

МУСЬКА. Да я не про то… Туфли не найдем, какие надо… Не дай бог, конечно… (Пауза.)

ЕГОРКА. Что, может, телевизор посмотрим? (Робко смотрит на НАТАХУ, нерешительно тянет руки к пыльным занавескам, раздвигает их. За окном темень.)

НАТАХА. Насмотришься еще, за сутки-то… (Резко задвигает шторки. Стальной прут, на котором они висят, падает. ЕГОРКА виновато помогает ей. Он вставляет в паз один конец прута и держит, ждет, когда жена восстановит порядок. МУСЬКА наблюдает за ними.)

МУСЬКА. Наверно, уже билеты собирают… Где там проводница? (Выглядывает в проход.) В соседнем, кажется… Идет!

Они достают билеты. НАТАХА — из сумочки, висящей на поясе, а МУСЬКА — из кармана черных джинсов. ЕГОРКА сидит и смотрит на пыльные занавески. Входит проводница в красном переднике с черными кругляшками — ну точно божья коровка! — , собирает проездные документы и, тяжело дыша, сворачивает их и методично складывает в коричневую сумочку из кожзаменителя. «Белье брать будете?» — спрашивает напоследок.

НАТАХА. Конечно… Я дам за всех… (МУСЬКЕ) Потом рассчитаемся…

ПРОВОДНИЦА. За бельем придете! (Уходит.)

НАТАХА. А чай?

МУСЬКА. Какой чай?

НАТАХА. Нужно ведь чай попить… Или немного водочки, а? На сон грядущий?

МУСЬКА. Так ведь спит, наверно…

НАТАХА. А че, мы тихонько…

МУСЬКА. Может, на потом оставим?

НАТАХА. Да ну, лучше сейчас, потом, если надо, еще купим… Ну что, я достаю? (Не дожидаясь ответа, лезет в авоську, лежащую под столиком у ног, и достает бутылку водки и банку с огурцами.) Ладно, че там, давайте! Один ведь раз живем! И нужно прожить жизнь так, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы… Че я знаю-то!? Во!

МУСЬКА. Воотще, да… Уехали из этой дыры! За это не мешало бы и выпить!

НАТАХА. Во-во! И ты согласная! Муська моя! (Целует ее в щечку.)

МУСЬКА.(Кокетливо смотрит на ЕГОРКУ. Тот не замечает.) К чему эти нежности?

НАТАХА.(Отвинчивает пробку и, поднеся горлышко бутылки к носу, долго нюхает.) Не самопальная, а? Понюхай ты! (Протягивает бутылку МУСЬКЕ. Та повторяет те же действия.)

МУСЬКА. Да вроде не должна… Ты где брала? В магазине?

НАТАХА. Да щас какая, блин, разница, что в ларьках, павильонах, блин, этих, что в магазине…

МУСЬКА. Да в магазине, наверное, даже опаснее… Там ведь эти, директора, ну деньги, которые, знаешь, крутят…

НАТАХА. Ну ничего, будем живы, не умрем…А, Егорка, ты же будешь, конечно, нет, тогда сходи за стаканом, скажи, чай попить…

МУСЬКА. Погоди, у меня где-то есть… (Роется в полиэтиленовом пакете, находит пластмассовую кружку.) Вот!

НАТАХА. Че вот! Пей! (Наливает полкружки.)

МУСЬКА. Зачем много-то? Чуть-чуть бы…

НАТАХА. Для нас ведь как? Много не бывает!.. (ЕГОРКЕ) А ты не сиди, не сиди! Сходи тогда за бельем! Скажи: три комплекта во второй купе. Понял? (ЕГОРКА покорно встает и выходит.) А-то расселся, блин, как на аманинах… Не скажешь, сам никогда ничего не сделает…

МУСЬКА. Ну ладно… За что?

НАТАХА. Вот мы ездим, ездим, а ведь для полного счастья не много-то и надо: бутылка водки, да хвост селедки…

МУСЬКА. И еще чего иногда хотца…

НАТАХА. О чем ты, Муська? Этого добра, блин… (Показывает на мужчину, лежащего на верхней полке, и, похоже, спящего.) Такого «счастья» еще найдешь…

МУСЬКА. Значит, за счастье?

НАТАХА. Ну в-общем, бум!.. За нас, красивых!.. Чокаться не будем, и так чокнутые!..