Летит стальная эскадрилья

Ремонт начался со снятия щитка над баком. Простое это дело требует колоссального терпения. На щитке 485 шурупов — и каждый из них надо отвинтить! Потом разъединить трубки в трех отсеках. Затем эту же работу произвести на другом неисправном самолете. Снять оттуда сохранившиеся в целости отсеки, поставить их на боевой самолет, соединить трубки и… снова завинтить 485 шурупов».

Все успевал сделать к рассвету Костя Ратушный — и никаких тебе сомнений в его работе, никаких отказов машины в воздухе.

Техника звена Николая Мичурина у нас в эскадрилье все почему-то звали попросту Максом. Никто, никогда, даже в самых тяжелых и сложных обстоятельствах, не видел его подавленным, унылым. Своей энергией, находчивостью, работоспособностью, веселыми шутками он поднимал настроение боевых друзей. И сейчас, спустя годы, когда весельчак Макс вспоминает пройденные этапы войны, многое кажется таким простым, обыденным. И вместе с тем становится ясно, как нечеловечески трудно было нашим механикам и техникам, оружейникам и мотористам обеспечивать полеты — наши бои, победы.

Всякий раз, просматривая фронтовые, изрядно пожелтевшие фотографии, на которых замерли суровые лица моих боевых товарищей и самолеты с надписями: «От школьников Мариуполя», «За Петю Гучека», в памяти встает инженер полка по радио Василий Григорьевич Ковальчук. Это он делал все надписи на самолетах полка. А сейчас его картины напоминают и о далеких, отшумевших битвах, и о нашей фронтовой молодости.

Такими, как Константин Ратушный, Николай Мичурин, Василий Ковальчук, запомнились мне многие наши боевые помощники. Среди них инженеры полка Володин, Савельев, Бдоян, Рубан, инженеры эскадрилий Елисеев, Талалуев, Хабаров, техники и механики самолетов Азовцев, Гриценко, Бычков, Шамаев, Романов, Гладков, Литвин, Белошапка, Нор, Крылов, Колмыков, Чугунихин, Назаренко, Ефимов, Карташов, Бобров, Дадаш. Каждый из них своим честным трудом, беззаветной преданностью, стойкостью в суровые годы оставил в наших сердцах добрую память. И тем более удивительно, что среди авиационных специалистов боевые самолеты у нас обслуживала большая группа девушек.

Это были совсем еще юные, хрупкие, застенчивые вчерашние школьницы в солдатской форме. Вера Безверхняя, Клава Белозерова, Аня Гамзина, Нина Егущенко, Аня Козырева, Мария Карпенко, Анфиса Гладких, Мария Панченко, Мария Улитина, Паня Сердюкова, Таисия Строкотова, Ольга Юрочкина, Таисия Ерохина, Зина Зотова, Груня Якубова, Мария Вощилина, Нина Бутенко, Галина Василенко, Валентина Демидова, Валентина Некрасова… Днем и ночью, в холодную стужу и под знойным солнцем, под бомбежкой и обстрелом врага трудились они наравне с мужчинами, выполняя тяжелую работу войны. Девчата заправляли самолеты горюче-смазочными материалами, чистили и заряжали пулеметы, пушки, укладывали парашюты, а когда летчики спали, стирали наше пропотевшее, иногда в крови, обмундирование, подшивали нам белые подворотнички на рубашки.

Мария Панченко, стройная, с жгучими черными глазами, освоила специальность укладчика парашютов. Все пилоты полка безгранично верили, что, если в бою постигнет неудача и горящий самолет спасти будет нельзя, парашют, умело и надежно уложенный руками Марии Панченко, не подведет. Наша приветливая Марго (так мы ласково величали Марию) была и нашим бессменным письмоносцем. Еще задолго до конца войны ребята стали замечать, что предпочтение она отдает Васе Сапьяну. Чаще, чем другим, подошьет чистый подворотничок, погладит, почистит, где надо, заштопает фронтовую гимнастерку. Чувства молодых людей со временем выросли в крепкую и верную любовь.

Незаметно для всех в свою боевую оружейницу — белокурую красавицу Зиночку Зотову влюбился Гриша Синюта. Как и Сапьян с Машей, после войны они сыграли свадьбу. Верочку Безверхнюю покорил один из братьев Прониных, а хрупкая веселая оружейница Груня Якубова полюбилась отважному пилоту Павлу Берестневу.

Некоторые, не знающие войны, порой неверно говорили о фронтовой любви. Наша любовь была выстраданной, честной и преданной до конца.

Не обошло в жизни светлое, возвышенное чувство и автора этих строк.

* * *

Зима сорок пятого. После жарких схваток в воздухе при прикрытии войск и переправ через Одер наступило вынужденное затишье. Со второй половины февраля и почти весь март стояла нелетная погода. Низкая облачность со снегом, густые туманы не позволяли авиации вести активные боевые действия. Так что днем мы занимались, повышая знания по тактике, аэродинамике, готовились к боям, а длинными вечерами у нас появилось достаточно свободного времени.

…Лихо играл полковой баян. Девушки чистили до блеска солдатские кирзовые сапоги, гладили тяжелым — одним на эскадрилью — утюгом гимнастерки и попарно, взявшись под руки, шли в клуб. Мы, пилоты, на танцы заявлялись позже всех. Положа руку на сердце, надо признаться, летчиков в полку любили и уважали, а девчата отдавали нам предпочтение даже в выборе на вальс или быстрый фокстрот.