Летнее безумие

— Зачем? Ты хочешь снова ее убить?

Он так быстро ударил ее, что Консуэла не успела понять, почему ее голова резко откинулась назад. От сильного удара она чуть не задохнулась и закрыла щеку рукой.

— Ты не мужчина! — бросила она.

Джейк почувствовал, что за его спиной стоят мальчики, готовые броситься на помощь Консуэле. Это позабавило его.

— Чего ты хочешь, Консуэла? Увидеть меня на скамье подсудимых?

— Только там твое место, и ты это знаешь, — прошептала она.

Он задумчиво кивнул, но насмешка не исчезла с лица.

— Я готов даже сесть, Консуэла, лишь бы обагрить руки твоей кровью.

— Моей, а чьей еще?

— Только твоей.

— О! — с издевкой воскликнула она. — Слишком поздно, мы оба это понимаем.

— Она еще жива, Консуэла. — В глазах Джейка горело бешенство. — Когда ты захочешь поговорить со мной, ты знаешь, где меня найти, — сказал он, удаляясь.

— Джейк!

Он остановился.

— А что случилось с Дмитрием?

— С Дмитрием? — он повернулся к ней.

— С мальчиком-греком, который работал у меня, что с ним?

— Не знаю, Консуэла.

— Джейк, эти мальчики — моя семья.

— Тогда получше заботься о них.

Из квартиры Марио Моранди в Ницце открывался прекрасный вид на Средиземное море, а маленький балкон выходил на гавань. Квартира была маленькая, но в светлых комнатах было много воздуха и только самая необходимая мебель. Вещи, как заметила Сара, были подобраны случайно, но сам Моранди смотрелся здесь очень мило. Правда, он казался слишком большим для такого гнездышка. Стены были беспорядочно увешаны картинами разных размеров. Моранди робко признался, что почти все написал он сам. Рассматривая их, Сара вертела головой, подходила и отходила, но вынуждена была признаться себе, что ничего ужаснее не видела никогда.

Моранди безнадежно пытался скрыть детскую гордость: она светилась в глазах.

— Вам что-нибудь понравилось? — робко спросил он.

— Да, одна очень понравилась, — улыбнулась Сара. — А какую вы хотели бы мне подарить?

— Мою любимую. — Его щеки слегка порозовели.

— Так какую же?

— Вот эту. — Он потянулся, чтобы снять картину с крючка.

— О! — воскликнула она, принимая картину. — Понимаю, почему вы так ее любите. В ней так много… глубины. О да, да… Это прекрасно…

— Я запечатлел в ней идею метемпсихоза, — подсказал он.

Она удивлено повернулась к нему.

— Именно об этом я и подумала, — сказала ошарашенная Сара. — А как она называется?

— Боюсь, у нее нет названия, — извиняющимся тоном сказал он. — Почему бы вам самой не дать ей название?

— Ах да, сейчас посмотрю… подумаю. — Она пыталась сообразить, что такое метемпсихоз. — А, конечно, — сказала она, стараясь оттянуть время, — я знаю, как ее назвать.

Он нетерпеливо ждал.

— Да, это несомненно подойдет, — решительно заявила она. — Другого названия и быть не может.

Его нетерпение нарастало.

— Я бы назвала ее… «Душа в полете».

Его взгляд выразил обожание.

— Удивительно, — пробормотал он с благоговением. — Просто удивительно!

Сара просияла.

— Я рада, что вам понравилось.

— Удивительно, — твердил он, словно не веря себе и качая головой. — Поистине невероятно для человека, не знающего, что такое метемпсихоз.

Моранди серьезно взирал на свой шедевр, словно пытался определить степень его гениальности.

— Вы сводите меня с ума! — воскликнула Сара. — Так что же все-таки это значит?

— Это переход души из одного тела в другое.

— Да ну? — Теперь Сару удивила собственная находчивость. Снова посмотрев на полотно, она подумала, что оно не так уж плохо. — Я буду беречь эту картину.

Он застенчиво улыбнулся, радуясь, что шедевр произвел на нее такое впечатление.

— Хотите выпить? — предложил он, прислонив картину к стене. — У меня есть чай и кофе.

— Пожалуйста, то и другое.

— А может, что-нибудь покрепче?

Сара посмотрела на часы. Одиннадцать утра.

— А как насчет пастиса? — игриво спросила она.

— Есть и пастис. — Он вышел на кухню, оставив Сару разглядывать другие шедевры.

Она ехала в Монако к Эрику, который согласился провести день с ней и ее фотокамерами в лесах за Вэнсом. Но встреча была назначена на час дня, поэтому Сара позвонила Моранди, сказала, что едет через Ниццу, и спросила, свободен ли он. Поскольку была суббота, Моранди оказался дома и выразил горячее желание увидеть ее. А Саре до смерти хотелось посмотреть на его квартиру.

— Давно вы здесь живете? — спросила она, идя за ним на балкон с вином.

— Чуть больше года. Мои сестры приехали и обставили квартиру, свезя сюда ненужное им барахло. А кроме вещей, то ли нарочно, то ли случайно, забыли у меня племянника.

— Племянника? — спросила Сара, оглядываясь.

— О нет, потом они вернулись за ним, — успокоил ее Моранди. — Он спрятался под кроватью, решив здесь остаться.

— А сколько ему? — спросила Сара.

— Двадцать пять.

Лицо Моранди было совершенно серьезным, и Сара не могла понять, шутит он или нет.

— Ему пять, — улыбнулся Моранди, и Сара заметила, как привлекательна его улыбка.

— А сколько у вас сестер?

— Две. И один брат.

— Какое совпадение, и у меня тоже. А вы который по счету?

— Старший. А вы?

— Младшая.

— А у вас есть дети? — спросил он. — От первого брака?

Сара нахмурилась.

— Откуда вы знаете, что я была замужем? — спросила она.