Летнее солнцестояние (ЛП)

— Вы правы, картограф. Ну, тогда, посмотрим с другой стороны. Нам, финикийцам, нужны были мечты, и мы их реализовывали. Мы установили торговые аванпосты на границах известного мира. Мы проплыли через Геркулесовы Столбы к Оловянным Островам. Мы проплыли вокруг Африки. Мы торговали в Черном море. Наши корабли правят западным Средиземноморьем, а бизнес на больших водах сделал нас богатыми. И все потому, что у нас было видение. Оно все еще у нас есть, и с его помощью мы победим римлян.

— Мир, господа, — сказал Птолемей. Войны и слухи о войне тревожили его. — Давайте, поговорим о других вещах. Эратосфен, как идут дела с углами?

— Сегодня, милорд Птолемей, в день летнего солнцестояния, я измерил угол наклона солнца в полдень. Я обнаружил, что он составляет семь градусов и десять минут.

Птолемей Второй благосклонно улыбнулся, но настороженно и с предупреждением в глазах. — А скажите на милость, какое значение имеют семь градусов и... что еще?

— Десять минут, милорд. Какое значение? Геометр внимательно посмотрел на греческого фараона. — Чтобы определить значение, нам может понадобиться помощь священников,— он серьезно поклонился Гор-энт-йотфу и рабби Бен Шему, — и историков, — поклон Клеону, гомеровскому толкователю, — и, возможно, других философов, живых и мертвых.

Клавдий Пульхер тем временем вернулся от буфета с новой порцией вина. — Кроме всей этой помощи, реальной или угрожающей, — проворчал он, — может ли кто-нибудь сказать мне значение семи градусов и десяти минут?

— Само по себе, ничего, — вызвался Гамилькар Барка. — Однако, взятое вместе с некоторыми другими измерениями, оно может дать вам размер и форму Земли. — Я прав? — спросил он библиотекаря.

Эратосфен вздохнул и краем глаза взглянул на Птолемея.

— О, продолжайте, — устало сказал фараон. (И ах, как бы оказаться на этом баркасе!)

Грек пожал плечами. — В Сиене, где добывают лучший красный гранит, высокий столб не отбрасывает тени в полдень в день летнего солнцестояния, и солнце светит прямо в колодцы. Это так, потому что Сиена лежит почти непосредственно на тропике Рака. Кроме того, Александрия находится почти к северу от Сиены, на расстоянии 5000 стадий. Теперь, семь градусов и десять минут — это примерно 1/50 полного круга, так что 5000 — это 1/50 полного круга вокруг Земли. Таким образом, мы умножаем 5000 на 50, и получаем 250000 стадий как окружность Земли.

— Минуточку, — вмешался Птолемей. — Вы говорите, что 5000 стадий. Как вы это измерили?

— Это известно из кадастров — реестров землеустроительных работ для налоговых целей, составленных Рамсесом Вторым, более тысячи лет назад. Приведены точные размеры административных единиц. Это вопрос простого сложения, от Сиены до моря, с определенными корректировками.

Римлянин нахмурился. — Я все еще не понимаю. Что такое «стадий», так или иначе?

Гамилькар Барка улыбнулся. — Единственное число — стадия. Чуть больше восьми стадий составляют вашу римскую милю. Используя ваши единицы измерения, генерал, мир представляет собой сферу около 30000 миль в окружности.

— Смешно, — выдохнул Пульхер. — Она не может быть такой большой.

— Это совершенно неофициально, — поспешно вмешался Птолемей. — Великий дом не занимает никакой позиции…

Раввин Бен Шем смущенно улыбнулся. — Дорогой Эратосфен... Земля не может быть сферой. В нашем Священном Писании говорится — «четыре угла Земли».

— Мне кажется, мы упускаем из виду очевидный факт, — сказал Гор-энт-йотф. — Наш уважаемый геометр полагает, что Солнце находится так далеко, что его лучи, полученные здесь, параллельны. Как я покажу, это предположение совершенно необоснованно. Есть и другие, гораздо более разумные условия, которые дадут те же данные. Он вытащил из кармана кусок папируса и внимательно осмотрел его. — Если Солнце находится на расстоянии 40000 стадий, то здесь, в Александрии, оно даст вам такой же угол тени около семи градусов, не так ли, Эратосфен?

Математик улыбнулся. — Совершенно верно, если предположить, что Земля плоская.

— Так оно и есть, — сказал римский посол.

Гамилькар Барка покачал головой. — Как и греки, мы, карфагеняне, — мореплаватели. На берегу, когда мы смотрим, как приближается корабль, мы видим сначала верхушку мачты, потом паруса, потом нос корабля. Для нас это означает, что Земля — это большой шар, и что корабль появляется в поле зрения постепенно из-за кривизны. То же самое и на море. Например, моя трирема прибыла сюда ночью. Мы вошли, руководствуясь великим маяком Фароса. Сначала наш человек на мачте вообще не мог видеть света. А потом вдруг: — «Эй, свет»! — и вот он, прямо над выпуклым брюхом моря.

На мгновение воцарилось молчание, нарушенное Птолемеем. Его голос был напряжен. — Это очень интересная дискуссия; но я не чувствую, что мы можем игнорировать тысячелетние исследования и мысли, которые вошли в эту проблему. Конечно, древние авторитеты не оставляют сомнений в этом вопросе. Гомер говорил, что Земля — это плоский диск, ограниченный Рекой Океан. За десять лет до Марафонской битвы Гекатей объявил тот же факт.