Летнее Солнцестояние

И да не погрузится в бездны темные тело наше,

И да не омрачатся души наши кроткие.

Он еще раз повторил про себя эти слова, заменив «наше» на «мое», даже и не подозревая о том, что Халвер обычно произносил молитву именно так и заменил «мое» на «наше» только лишь потому, что рядом с ним находился еще один крот. Всех слов молитвы Брекен не помнил, но он решил при случае узнать их у Халвера и заучить молитву наизусть. С этой мыслью он забрался в туннель, вновь возвел земляную преграду и вскоре уже крепко спал.

Что до Халвера, то он в эту ночь долго не мог уснуть. Положив седую мордочку на лапки, он размышлял о странном молодом кроте, заснувшем в одном из его, Халвера, туннелей. Несмотря на разброд в мыслях, смятение и юношеский максимализм, Халвер сумел разглядеть в подростке нечто особенное, и это радовало старого крота. Брекен прекрасно владел словом, давал убийственные и совершенно точные характеристики некоторым вестсайдским кротам (в том числе и Буррхеду) и вообще находился на правильном пути. Мужество, с которым он исследовал систему, также не могло не восхищать.

Халвера чрезвычайно поразило и то обстоятельство, что Брекена явно интересовала Древняя Система, пытливости же — как об этом уже говорилось — ему было не занимать. Халвер почесал мордочку левой лапкой, пытаясь найти слова, которые смогли бы выразить чувства, вызванные в нем появлением Брекена.

— Никогда не могу найти нужные слова, — пожаловался он самому себе, улегшись поудобнее. — Но этот парень мне определенно нравится. В нем что-то есть, пусть с виду он и хлипок.

Он стал размышлять об импульсе, побудившем его направиться именно в тот туннель, где он и встретил Брекена. Тот же импульс заставил его пробудиться от бесконечных скорби и уныния, последовавших за Самым Долгим Днем. Лишь с приходом новой весны груз, тяжким камнем лежавший у него на сердце, заметно ослаб, и к нему, Халверу, вернулось его прежнее жизнелюбие. И вот он встретился на своей территории с юным отважным Брекеном...

— Ладно... — пробормотал Халвер, погружаясь в блаженный сон, — я расскажу ему и о Древней Системе, и о ее обычаях. Все, что мне о них известно. Может быть, я расскажу ему даже и о некоторых ритуалах — должен же кто-то из молодых кротов знать о них...

Так началась их дружба — первая для Брекена, последняя для Халвера. Странная привязанность двух совершенно разных кротов — старейшего крота системы, утратившего все свое влияние, и одного из самых слабых кротов, абсолютно лишенного каких бы то ни было влияния и власти.

В последовавшие вслед за этим июньские дни Халвер поведал своему юному товарищу великое множество всевозможных историй. Брекен оказался прекрасным слушателем: все, о чем говорил ему Халвер, — приключения и путешествия, поединки и ритуалы, — вызывало у него живой интерес.

Брекен упрашивал Халвера отвести его в Древнюю Систему, на что тот отвечал неизменным отказом:

— Сегодня я чувствую себя слишком усталым для таких восхождений... Сейчас там нет ни одного червяка, лучше отложить путешествие на потом... Смотреть там особенно не на что — все, что нужно, я расскажу тебе и так... Ты забываешь о совах — их там сейчас целые полчища...

Все подобные отговорки лишь разжигали решимость Брекена посетить Древнюю Систему.

Они обсуждали не только Данктон. Именно от Халвера Брекен впервые узнал об Аффингтоне, где находились Священные Норы и бродили таинственные Белые Кроты.

— Он находится далеко на западе. Мне никогда не доводилось встречать кротов, которые там бывали, но в пору детства я виделся с кротами, лично знавшими тамошних обитателей.

— И как они живут? — спросил Брекен. — Что это за Белые Кроты? От Эспен я слышал о каких-то летописцах. Может быть, вы тоже о них слышали?

Вопросы следовали один за другим. Их было столько, что порой Халвер начинал чувствовать себя старым и беспомощным. На добрую половину вопросов он не знал ответов, более того, он понимал, что ему не суждено узнать их...

— Слышать-то слышал, — ответил он со вздохом. — Мне известно одно — они приходят из Аффингтона.

— Да, но что делают эти самые летописцы? — не унимался Брекен.

Халвер рассказал ему и о летописцах, и о многом-многом другом. Впрочем, Брекен учился не только и не столько на рассказах Халвера, сколько на примере его жизни, исполненной какого-то особого покоя и достоинства, — даже червей старый крот искал иначе, чем другие. Халвер часто просил помощи у Камня и время от времени прерывал свои рассказы, предлагая Брекену прислушаться к шуму «любимого леса». Порою он просто припадал к земле и надолго застывал, понуждая Брекена к тому же, хоть молодой крот и находил такие паузы донельзя скучными и утомительными.

— Вот потому-то я и хочу, чтобы ты так делал, — загадочно отвечал на его недоуменные вопросы Халвер.

Однажды Халвер огорчил и напугал Брекена, сообщив ему, что настало время проведения июньского собрания старейшин и он вынужден будет удалиться на пять-шесть дней, — «пусть в присутствии Мандрейка они и не станут обращать внимания на меня и мои речи».