Летнее убежище

— Может быть, мое глупое поведение послужит предостережением для других, чтобы они не допустили ничего подобного.

— Ну, поскольку я единственный ребенок в семье, мне это не грозит, — шутливо ответил Росс.

— Но у тебя есть сводные брат и сестра, — заметил Джордж.

— Старина Донни и Дениза. Как я мог о них забыть!

— Росс…

— Не беспокойся, дед, у меня с ними отличные отношения.

— Хотелось бы мне быть таким разумным, когда все это случилось.

— Что — все это? — Росс протянул ему белую рубашку к вечернему костюму.

Джордж надел ее.

— Когда мы с Чарльзом учились в колледже, у нас были очень сложные отношения. Мы были соперниками, соревновались во всем, начиная с отметок и кончая членством в клубе.

— Так оно и бывает между братьями. Но обычно это не заканчивается разрывом отношений почти на всю жизнь.

— Признаюсь, соперничество было еще… глубже и острее.

— Это видно. Но что случилось? Я никак не могу понять.

Дед подумал и выбрал серебряные запонки.

— Я не одобрял девушку, на которой он решил жениться.

— Ты про Джейн?

— Да. И я не скрывал своего неодобрения. Я понимаю сейчас это кажется снобизмом, но… в те времена все было несколько иначе. Тогда происхождению человека придавалось большое значение. Я предпочитал думать, что вовсе не считаю нашу семью выше семьи Джейн, а просто другой. Гордоны были фермерами и владельцами лагеря «Киога». Они на этом не разбогатели, и Джейн приходилось много работать в лагере, вести хозяйство в доме тетки, к тому же подрабатывать экономкой в Нью-Хейвене. А мы с Чарльзом учились в Йельском университете. Контраст был очень резким. И когда Чарльз заявил, что женится на ней, наши родители были потрясены. Конечно, они мечтали совсем о другой невестке. Ситуация была очень напряженной, невероятно напряженной.

У него задрожала рука, и Россу пришлось помочь ему вдеть вторую запонку.

— Ты был продуктом своего времени, — миролюбиво произнес он, не желая осуждать деда.

— Но я ничуть не горжусь собой, каким я тогда был. Словом, я продолжал выражать свое «праведное» возмущение, но Чарльз все равно женился на Джейн. И потом мы… потом мы с ним просто расстались. Я уехал в Париж и женился на твоей бабушке. У каждого из нас была своя семья, карьера, занятия. Однажды, когда мои сыновья были еще маленькими, родители пригласили меня с Джеки и мальчиками провести праздники на горнолыжном курорте в Швейцарии. В порыве великодушия они также послали приглашение Чарльзу и Джейн с детьми. Но Чарльз в это время служил во Вьетнаме, и Джейн, конечно, отклонила приглашение. Мы с твоей бабушкой тоже не смогли приехать: я не мог оставить газету, а Джеки, как она выражалась, связывали по ногам и рукам маленькие сыновья. Потом в редакцию «Ла Трибюн» поступило сообщение об ужасной катастрофе, происшедшей на леднике Гласьер с фуникулером. Канат лопнул, и подвесной вагон, в котором было восемьдесят пассажиров, рухнул с огромной высоты. — Он замолчал и слегка вздрогнул. Росс слышал об этом, уже став взрослым, но тогда эта история показалась ему слишком давней и не произвела на него впечатления. Что, собственно, было не очень понятно. Ведь сам он так тяжело перенес гибель отца. А деду пришлось еще тяжелее — он одновременно лишился и отца, и матери.

— Представляю, каким для тебя это было кошмаром, — сказал он. Дед кивнул:

— Вот тогда мне пришлось связаться с Чарльзом. При обычных обстоятельствах мы встретились бы с ним на похоронах, но он не смог приехать…

— Ведь он служил во Вьетнаме? — спросил Росс, чувствуя, что дед чего-то не договаривает.

— Да. Шло время, и момент для примирения был упущен. Конечно, все зависело от нас с Чарльзом, но, видимо, нам не хватило воли и желания.

Росс всматривался в лицо деда, изборожденное морщинами, с поблекшими голубыми глазами. Казалось, эти воспоминания еще больше его старили. Он взял два галстука.

— Какой надеть, как думаешь?

Росс усмехнулся. Дед напоминал ему мальчишку, собирающегося на танцы.

— Конечно в полоску.

— Отлично. — Джордж повернулся к зеркалу и набросил галстук на шею. — Кстати, это я учил Чарльза завязывать галстук. Отцу это плохо удавалось, с одной-то рукой.

— Ты и меня учил, — напомнил Росс.

Дед перебросил один конец галстука на другой.

— Это особый, уиндзорский узел. По нему сразу видно настоящего джентльмена… — Он продел конец галстука в петлю и остановился, озабоченно нахмурив брови.

— Ты что, дед?

— Я просто… Понимаешь… Я не знаю… — Лицо его стало растерянным, левая рука задрожала. — Я же делал это тысячу раз!

Росс постарался скрыть свою тревогу.

— Дай-ка мне. — Он отнял руки деда и осторожно завязал галстук настоящим уиндзорским узлом. Затем повернул деда к зеркалу. — Дед, как же я тебя люблю! И выглядишь ты просто потрясающе!

Служащие лагеря расставили в коттедже вазы с цветами и накрыли стол на три персоны — Росс и Клэр решил и пообедать где-нибудь в другом месте. В назначенное время прибыли Джейн и Чарльз Беллами. Видно было, как они нервничают. На мгновение все трое замерли на месте. Братья стояли лицом друг к другу, и Россу было невыносимо тяжело видеть их смущение и нерешительность.