Летняя королева

– Отец иногда брал нас с Петрониллой в Ле-Пюи на праздник Пресвятой Девы. А прадед подарил аббатству пояс, который когда-то принадлежал матери Христа. Тем, кто молится у Ее усыпальницы, Она, как говорят, дарует плодородие. Нам следует поехать туда и попросить Ее благословения.

Он вздернул брови и вроде бы заинтересовался.

– Сам Карл Великий ездил в Ле-Пюи, – продолжила Алиенора. – Ты обещал, что после коронации мы отправимся в Аквитанию.

– Обещал, – согласился Людовик, – но меня отвлекли другие обязанности. Хотя, конечно, ты права. Я скажу Сугерию.

Алиенора успокоилась. Все-таки «скажу» гораздо лучше, чем «спрошу».

Людовик сел и осторожно потер ее щеку, а потом взглянул на свой палец.

– Что? – встрепенулась она, думая, что у нее, наверное, лицо вымазано сажей.

– Мать говорит, ты одеваешься неподобающим образом и красишься и что мне следует быть начеку. Но ты выслушиваешь меня и даришь мне покой. Разве она когда-нибудь так делала? В общем, мне все равно, правда это или нет.

Алиенора смотрела вниз, пока боролась с гневом и раздражением. Они с Аделаидой продолжали борьбу за влияние на Людовика. Ее близость с ним давала ей преимущества, но родительница тем не менее не отступала.

– Ты считаешь, мне следует вести себя и одеваться как твоя мать?

Он слегка содрогнулся.

– Нет, – сказал Людовик. – Я не хочу, чтобы ты походила на нее.

Алиенора изобразила печаль:

– Знаю, ей трудно отказаться от власти и положения, что были у нее так долго. Я чту ее, но не могу стать такой же.

– Ты права, – резко бросил он. – Мы должны отправиться в Ле-Пюи и вместе помолиться.

Алиенора его обняла:

– Благодарю тебя, муж! Ты не пожалеешь, обещаю!

Она соскочила с кровати в одной сорочке и закружилась, ее волосы развевались золотистой вуалью. Людовик расхохотался. Когда Алиенора становилась такой покладистой и нежной, ему начинало казаться, будто он может достичь всего, и ему хотелось подарить ей весь мир – так велика была его любовь. И все же сила его чувств вызывала какую-то неуверенность в глубине души, особенно когда другие высказывались сдержанно по поводу его жены. Вдруг он действительно заблуждается?

Алиенора посерьезнела и снова стала скромницей.

– Мы должны пойти и рассказать Сугерию вместе и спросить у него, что нам взять в качестве подношения.

Ведь тогда Сугерий не сможет высказать неодобрение. Если аббат окажется на их стороне, Аделаида останется одна.

Алиенора и Людовик произнесли молитвы перед статуей Пресвятой Девы и Младенца в соборе Ле-Пюи и преподнесли дары – ладан и мирру в усыпанной драгоценными камнями позолоченной шкатулке. Алиенора помолилась над поясом Девы Марии и обернула его три раза вокруг талии во имя Троицы, чтобы ее чрево оказалось плодовитым.

Ле-Пюи заполнили пилигримы, совершающие паломничество в Компостелу, поскольку здесь располагалась важная святыня на их маршруте. Алиенора и Людовик раздавали подаяния в толпе и даже прошли с паломниками немного. Глаза Алиеноры наполнились слезами: ей вспомнился день, когда отец отправился из Пуатье пешком, а она с сестрой шла рядом. Приняв ее чувства за религиозное рвение, Людовик еще больше воспылал к жене любовью и чуть не лопался от гордости и обожания.

Гостиницы для пилигримов были переполнены, поэтому молодые супруги провели ночь в королевском шатре под звездами. Получив благословение Пресвятой Девы, они занимались любовью весенним вечером, полным нежности и теплоты.

Алиенора сидела в кровати, а вдовствующая королева стояла рядом, когда в спальню ворвался Людовик. Прошло почти три месяца с тех пор, как они возвратились в Париж, и жизнь вернулась в обычную колею, если не считать, что последние четыре дня Алиенору тошнило по утрам, и сегодня Аделаида вызвала королевского доктора осмотреть невестку.

– Сир, – сказал лекарь, дипломатично обернув куском ткани бутылку с мочой, которую изучал, – я счастлив сообщить вам, что молодая королева носит ребенка.

Людовик уставился на него, широко открыв глаза.

– Правда? – Он повернулся к Алиеноре.

Ее хоть и тошнило, но она улыбнулась мужу, переполненная радостью и торжеством.

– Значит, Пресвятая Дева ответила на наши молитвы в Ле-Пюи! – Людовик раскраснелся от удивления и восторга. – У Франции будет наследник, моя умная красавица-жена!

– Срок слишком мал. – Матушка короля предостерегающе подняла палец. – Алиеноре показан полный покой. Она не должна делать то, что повредит ребенку или ей.

Алиенора сдержалась, чтобы не скорчить гримасу. Она прекрасно знала, к чему клонит Аделаида, и не собиралась до конца беременности сохранять затворничество, поэтому бросила на Людовика смущенный взгляд:

– Я бы хотела отправиться в храм и поблагодарить Пресвятую Деву за Ее великий дар.

Людовик выглядел довольным, но неуверенным.

– Но можно ли тебе сейчас покидать постель?

– Пойти и помолиться – что в этом плохого? – Алиенора повернулась к врачу, который не сразу, но все-таки согласно кивнул:

– Мадам, молитва всегда приносит пользу.