Летняя королева

Он вошел в спальню в своей обычной манере, на негнущихся ногах, как человек, вынужденный носить одежду с колючими швами, но затем остановился и вопросительно посмотрел вокруг. Алиенора заметила, что он понюхал воздух, словно олень на восходе солнца. Она отложила шитье и подошла поприветствовать мужа скромным поклоном. Король отпустил свиту, пришедшую с ним, включая тамплиера Тьерри де Галерана, который, прежде чем поклониться и уйти, бросил в ее сторону прищуренный задумчивый взгляд, словно оценивая противника.

– Перемены? – поинтересовался Людовик, вздернув бровь.

– Надеюсь, вы их одобрите, сир.

Король уклончиво хмыкнул и подошел рассмотреть крест на подоконнике.

Она ждала, пока он не вернется к ней и не отдаст свой плащ. Он вымыл лицо и руки из простого кувшина, вытерся грубым льняным полотенцем, аккуратно сложенным рядом с миской. Потом присел на край кровати и похлопал по неровному шерстяному покрывалу.

– Да, так лучше, – одобрил он. – Видимо, ты начала кое-что понимать.

Алиенора прикусила язык, чтобы не ответить резкостью, решив сыграть роль покорной благочестивой жены, если это нужно для зачатия наследника Франции и Аквитании.

– Мне все стало ясно в Сен-Дени, – скромно пояснила она. – Я осознала, что необходима перемена, и сделать ее должна именно я, так как ты уже переменился. – Все это было так. Она вышла замуж за юношу, даже не подозревая, что он когда-нибудь превратится в это некое подобие монаха.

Людовик величаво указал на место рядом с собой, дав понять, что ей следует лечь. Внутри ее закипал гнев, но сила воли не дала отступить от цели. А еще Алиеноре стало грустно. Ей хотелось увидеть его прежнего, с нежной застенчивой улыбкой, длинными светлыми волосами и всем его юношеским пылом. Но того человека больше не существовало.

Простыни были шершавые и жесткие, Алиенора с трудом подавила гримасу. Людовика, однако, они устраивали полностью, – казалось, он наслаждался ощущением грубой ткани. Алиенора повернулась к мужу, опустила руку ему на грудь.

– Людовик… – Он даже глаз не открыл, а только сжался. – Неужели возлечь со мной так ужасно? – спросила она.

– Нет, – ответил он, дернув кадыком, – но мы должны охранять нашу честь и сделать это, не потакая плотским страстям, а потому, что такова воля Господа.

– Разумеется, – согласилась она удивленно. – Я тоже хочу следовать воле Господа. Я целую тебя, не поддавшись вожделению, а только из желания исполнить Его волю и стать плодовитой.

Очень медленно, словно резкое движение могло его напугать, она села и сняла вимпл. Он тронул ее туго сплетенные косы.

– В последнее время я позволяю себе дотрагиваться только до всего жесткого, – хрипло произнес он. – Таково мое наказание, ибо я недостоин лучшего. Мягкие и красивые вещи посланы, чтобы нас соблазнять. Ты хоть это понимаешь?

Алиенору так и тянуло сказать, что красивые вещи тоже создал Бог. Откуда бы тогда взяться раю? Но такой ответ только разозлил бы мужа.

– Я понимаю, что мы подвергаемся испытаниям, как предрекал аббат Клерво, – ответила она. – А еще я понимаю, что наказание принимает различные формы, но продолжение рода – воля Господня, и мы должны исполнить наш долг.

Людовик застонал и перекатился на нее, поддернув сорочку и платье. Алиенора лежала неподвижно, заставляя себя не участвовать в процессе. Обычно она вся раскрывалась ему навстречу, обвивала его руками и ногами и вторила его движениям, но сейчас ничего не делала. Он по-прежнему не открывал глаз, а крепко жмурился, словно даже взглянуть на нее для него было невыносимо. Она услышала, что он бормочет сквозь стиснутые зубы молитву. Он сам развел ей ноги и начал копошиться.

– Господь желает этого, – задыхаясь, проговорил он. – Господь желает этого. Господь желает этого!

В следующую секунду он овладел ею и, продолжая двигаться, призвал Господа посмотреть, как он выполняет свой долг; его голос перерос в крик, в котором смешались триумф, чувство вины и отчаяние, когда он пролил семя.

Секунду он лежал на ней не шевелясь, а затем отстранился, чтобы отдышаться. Она крепко сжала ноги. Ей было физически больно от его грубости, но цели своей она достигла – как и Людовик. Он по-прежнему лежал с закрытыми глазами, хотя выражение лица смягчилось. Покинув постель, он встал на колени перед крестом, который Алиенора заранее установила в изножье кровати, и поблагодарил Господа за Его великую милость и щедрость. Присоединившись к мужу, королева тоже поблагодарила Всевышнего и молча помолилась за быстрый результат.

Глава 22 Париж, осень 1144 года

Алиенора приехала в аббатство Сен-Дени, мучась волнением и тошнотой. Молитвы и стратегия сработали – она не сомневалась, что носит ребенка. Но прежде чем сообщить Людовику, ей хотелось в этом убедиться. И вот теперь, когда пробил час, ее одолели дурные предчувствия.

Аббат Сугерий встретил королеву с ярким блеском во взоре.

– Думаю, вы одобрите, – сказал он и отвел к запертому шкафу, где хранились сосуды для мессы.