Летняя королева

Людовик прищурился:

– В самом деле? Быть может, тебя покорил блеск анжуйца, но меня – нет. Он сначала обратился к тебе, причем за моей спиной, и это не делает его подходящим свекром для нашей дочери, как и не внушает стремления породниться.

– Граф не действовал за твоей спиной.

– Он даже не сообщил мне, что уже обсудил это предложение с тобой. Я рассматриваю это как действие за моей спиной. Однако я ему не отказал. Я ответил, что еще слишком рано принимать решение, но, если он останется лояльным во время нашего отсутствия, я могу рассмотреть этот вопрос после возвращения. Это должно удержать его в границах, а то он слишком много о себе воображает. Такого нужно окоротить.

Алиенора согласилась с мужем, но в душе возмутилась тем, как он с нею обошелся, как будто ее тоже требовалось одернуть.

– Но когда мы вернемся и он вновь обратится с тем же предложением?

Людовик пожал плечами:

– Даже если бы я захотел согласиться, все равно не смог бы. Аббат Сугерий говорит, что этот брак считался бы единокровным. У них общие предки.

– Известны случаи, когда венчались и более близкие родственники. Мы, например. – Алиенора удивленно подняла брови. – Аббат Сугерий не возражал, насколько я помню, хотя у нас запретный уровень родства.

– Не желаю ничего больше слушать, – отрезал Людовик. – И не спорь со мной. Если бы ты лучше знала свое место, у нас давно были бы сыновья.

– А если бы ты лучше знал свое место, я могла бы их тебе подарить, – парировала она. – Как мне вынашивать детей, когда ты не сеешь семя? Быть может, нам действительно следует расторгнуть наш брак:

Людовик побагровел:

– Довольно! Ты повторяешь мои слова, но выворачиваешь их по-своему. Раз просишь меня посеять семя, я так и сделаю. – Он начал раздеваться и жестом велел ей лечь на кровать.

Алиенора сглотнула, почувствовав дурноту. Не этого она добивалась. Для него это был лишь еще один способ унизить ее, помимо того, что в последнее время он мог исполнять свой супружеский долг только в приступе религиозного рвения или ярости. Она покачала головой.

– Делай, что я говорю! – Король схватил ее за руку и швырнул на постель.

Сначала она боролась, но Людовик завел ей руку за спину, причиняя такую боль, что ей в конце концов пришлось уступить.

Хорошо хотя бы, что все это длилось недолго. Советники внушили ему, что чем дольше мужчина остается в теле женщины, тем больше жизненных сил она у него отбирает, чтобы разогреть свою холодную кровь, и что половой акт может серьезно ослабить мужской организм. Через несколько секунд его уже охватила дрожь экстаза, а голос застрял в горле, вырываясь наружу короткими звуками.

– Ну вот. – Он отстранился от нее. – Я предоставил тебе средство. Теперь ступай и молись, чтобы родить мне ребенка.

Алиеноре удалось покинуть спальню с расправленными плечами и высоко поднятой головой, но, оказавшись за дверью, тут же согнулась пополам, и ее вырвало. Добравшись до своих покоев, она действительно упала на колени и помолилась. Ощущая липкое семя Людовика, она просила Господа простить ей грехи и благословить ребенком, а затем распростерлась ниц и поклялась на костях святой Радегунды, что освободится от этого брака любой ценой.

Глава 26 Венгрия, лето 1147 года

Вновь полил дождь, когда повозка впереди Алиеноры вздрогнула и замерла, увязнув колесами в жидкой грязи, поднятой бесконечным обозом французских солдат и паломников. Немецкие крестоносцы, что обогнали их, опустошили землю, как саранча, настроили местное население против всех, а дороги превратили в болото.

Солдаты и паломники поспешили помочь, подставив плечи под задок повозки и побросав бревна и части оград прямо в грязь. Пока они толкали, наваливаясь гуртом, один из них упал, а когда снова поднялся, то напоминал дьявола. Другой человек потерял в жиже сапог, пришлось ему шарить в глубокой луже руками.

Жоффруа де Ранкон протянул Алиеноре вощеную кожаную накидку с капюшоном.

– Спаси нас Господь, мадам, – пробормотал он, – с такой скоростью мы не достигнем границы до заката.

Алиенора поморщилась и с трудом набросила на себя накидку, которая еще не успела просохнуть с прошлого раза, и к запаху воска с кожей примешался запах сырости и дыма. К тому времени, как они разобьют лагерь на ночь, она успеет пропахнуть как угольная жаровня, но это все равно лучше, чем промокнуть до костей и покрыться слоем липкой грязи, как большинство этих бедняг.

После долгих пыхтений, стараний и ругани повозку в конце концов высвободили из жижи, и она покатила дальше по извилистому пути, но за ней ехали другие повозки, которых ожидала та же участь. Алиенора даже не представляла, где сейчас находится Людовик, знала только, что где-то впереди обоза. Да ее, если на то пошло, это не волновало – лишь бы его не видеть.