Летние дни в замке Оберн (ЛП)

Гретой в ее покоях, позволяя вдалбливать мне манеры, исправлять осанку и речь – ей не по

нраву был мой южный акцент, о чем она не раз твердила в прошлом. Элисандра лишь

однажды ускользнула от своих обязанностей и совершила со мной верховую прогулку. А

Кента, на которого временами можно было рассчитывать, чтобы поиграть в карты, нигде

не было видно.

Однажды я наткнулась на Родерика, который заканчивал махать мечом во дворе вместе

с другими молодыми гвардейцами. Я не могла судить, хорошо ли он владел оружием или

плохо, однако он все еще сражался в последней схватке, когда кое-кто уже выбыл из игры.

Я присоединилась к дюжине зевак, сидевших или подпиравших широкий деревянный

забор, что окружал оружейный двор. По большей части здесь были кухонные служанки,

строившие глазки молодым воинам, либо старые служаки, подошедшие, чтобы кинуть

оценивающий взгляд. Поблизости не наблюдалось никого благородных кровей или даже

наполовину благородных.

Я удивилась, когда Родерик выступил вперед и, стянув шлем и обнажив взлохмаченную

русую голову, приветствовал меня. Я бы никогда не подумала, что Родерик заметит меня

среди толпы в моем неприметном будничном платье.

– Ну вот, ты научилась хитростям охоты на алиор, – заметил он, опершись локтем на

верхнюю перекладину забора. Я взгромоздилась туда же и стала болтать ногами, несмотря

на весьма возможную вероятность потерять равновесие и свалиться. – И что дальше?

Собираешься заняться фехтованием?

Я сморщила нос и возмутилась:

– Фу! Учиться убивать людей? Ну уж увольте.

Родерик послал мне ленивую улыбку: судя по выражению лица, он забавлялся.

– Ну, тебе не придется убивать всех подряд. Просто разоружить. Немного попугать.

– А ты умелый воин? – напрямик спросила я. – Я не могу судить.

38

39

Он пожал плечами и кратко ответил:

– Я стараюсь.

Это мне ничего не дало, поскольку Родерик, похоже, не из тех, кто хвастался своим

мастерством. Придется расспросить Кента.

– Вчера мне задели плечо, потому что зазевался. – Он попробовал согнуть руку и на

секунду помрачнел от боли. – Болит больше, чем мне представлялось.

Теперь мне стало интересно как целительнице.

– Ты его перевязал? Наложил мазь? – спросила я.

Родерик помотал головой:

– Кровь почти не течет. Через день-другой пройдет.

Большая часть зевак к этому времени разошлись, а оставшиеся гвардейцы о чем-то

толковали меж собой. Похоже, на нас никто не обращал внимания.

– Дай-ка мне взглянуть на твою рану, – попросила я.

Снова лицо его озарилось улыбкой. Без возражений и лишней стыдливости он

расшнуровал кожаный жилет и расстегнул полотняную рубашку под ним. Рана на плече

снова закровоточила от полуденных занятий и вовсе не показалась мне незначительной

царапиной, как это представил Родерик. Ничего смертельного, если только не начнется

заражение, однако этот порез из тех, что причиняют большие неудобства.

– У меня есть лекарство, могу тебе дать, – предложила я. Став ногами на верхнюю

перекладину, я соскочила на землю. – Пойдем в мои покои, я дам тебе мазь.

Родерик не двинулся с места.

– В твои покои? – эхом откликнулся он. – И не подумаю.

Одной ногой я уже была на дороге к замку. Само собой разумеется, глупая девчонка.

Даже такой близкий друг моей сестры, как Кент, редко заходил в комнаты, отведенные

Грете, Элисандре и их служанкам. Дворецкий и лакеи проживали в комнатах по другую

сторону замка, а посередине располагались королевские покои. По своему положению

гвардейцы, каковым являлся Родерик, почти никогда не бывали в замке, они жили в

казармах, которые стояли ближе к конюшням, чем к бальным залам.

– Леди Грета права, – признала я с улыбкой, поворачиваясь обратно к Родерику. – Мне

никогда не уразуметь этикет королевского двора.

Родерик снова зашнуровал жилет.

– Заживет как на собаке.

– Нет, я все-таки дам тебе лекарство. Встретимся у конюшни через двадцать минут.

Он все еще смотрел недоверчиво, и следующие слова прояснили причину:

– Ты в самом деле уверена, что можешь состряпать какую-нибудь притирку, чтобы

унять боль? Ты очень добрая девочка, уверен, однако…

Я громко рассмеялась.

– Моя бабушка – целительница, а я ее ученица, – заверила я. – Разве тебе не сказали? Я

ведаю многое о растениях и зельях, и всяких ядах тоже, если уж на то пошло.

– Каких таких ядах? – тут же спросил он.

Я улыбнулась, уже пожалев, что упомянула об этом.

– Ничего такого, что тебе сейчас нужно. Однако нужна лечебная мазь – вот что есть у

меня в покоях. Наверняка ты не считаешь, что я могу тебе помочь, но я могу.

Родерик пожал плечами:

– Я буду в конюшне. Через двадцать минут.

Я опрометью кинулась в свою спальню, лишь замедлив шаг у покоев, потому что не

хотела столкнуться с леди Гретой, и вернулась бегом в конюшни. Родерик уже ждал меня,

и, к моему удивлению, с ним был Кент.

– Ты мне не поверил! – накинулась я на Родерика. – Ты почел должным отыскать Кента

и спросить его, правду ли я говорю!

39

40

– Нет, я только что вернулся с верховой прогулки, – вмешался Кент. – И мне захотелось

узнать, почему он здесь шатается с озабоченным видом.

Родерик ухмылялся.

– Я спросил, мол, эта девица Хальсинг, она что, ведает чернокнижие? – Он прокаркал