Летние дни в замке Оберн (ЛП)

зависит, что станет с ребенком. Возможно, он призовет мальчика ко двору, даст ему титул.

А может, и нет.

Я горячо сказала:

– Ненавижу его за это. Ненавижу Брайана.

Элисандра посмотрела на меня печально:

– Для королей и принцев заводить бастардов обычное дело.

– И не только для королевской семьи.

Как и Кент, она выглядела так, будто забыла, кем я была.

– Правда.

Я посмотрела на нее, прищурившись:

– Ты тоже должна ненавидеть его.

Она беспомощно пожала плечами:

– Не за это.

– Хватает и других причин.

– Я не могу позволить себе эту ненависть.

Я коснулась ее руки.

– Должен быть способ для тебя сбежать из этой ловушки...

Она рассмеялась и накрыла мою руку своими.

– Кори, не устраивай драму. Со мной все будет в порядке. Я знаю, чего ожидать и что

делать. Я могу о себе позаботиться.

– Но я...

Элисандра похлопала меня по руке и встала.

– Ничего не изменится, сколько не обсуждай, – нежно возразила она. – Сейчас мне

нужен сон, даже если тебе он не нужен. И, может быть, завтра ты будешь спать не весь

день. Мы могли бы отправиться покататься.

– Хорошо бы, – неискренне откликнулась я, глядя, как сестра покидает комнату. Вскоре

я попыталась заснуть, но не смогла. Я провела следующий день в беспокойстве,

растерянная и взвинченная. Когда мы отправились днем на прогулку, я немного

повеселела, но лишь на несколько часов.

Пролетело несколько недель; с приближением осени золотистые летние дни

становились короче и прохладнее. Я проводила свое время как и раньше, с одним лишь

исключением: ко мне чаще стали обращаться как к ведьме и целительнице, стоило

разойтись слухам о моей помощи Тиаце. Я, конечно, не возражала, хотя меня и удивляли

некоторые просители: леди Грете нужен был отвар от головной боли, Дарии – настойка от

бессонницы, мать Мэриан искала зелье, чтобы ослабить вновь появившиеся судороги в

левой ноге. Я брала с каждого небольшую плату и купалась в своем превосходстве над

Милеттой, все еще помешивавшей смеси и тоники над огнем у моей бабушки.

Дядя Джексон вернулся в замок на несколько дней, и выглядел он крайне изможденным

и погруженным в свои мысли. Два дня подряд Элисандра приглашала его в свою

гостиную, где кормила всякими вкусностями и где выманила у него обещание следить за

своим здоровьем. Ее забота заставила дядю улыбаться и поддразнивать племянницу, но это

не был его прежний искренний тон; ни разу за весь его визит я не услышала, как он

смеется. Я позаботилась о том, чтобы носить рубиновое ожерелье на ужинах, где

появлялся Джексон. Увидев меня, он с трудом улыбнулся и сказал, что я прекрасно

выгляжу, но похоже было, что его не очень заботило, как продвигались чьи-либо попытки

114

115

ухаживать за мной. Он не задавал вопросов и не устраивал новых знакомств. Мне это

нравилось, но и заставляло беспокоиться о дяде.

Хотя я была бы рада, если бы по ночам ему не давали спать его прежние неправедные

деяния. В любом случае, он не упоминал больше о походах в лес за добычей, и мне было

любопытно, не проснулась ли его совесть после последнего дикого похищения.

Дядя собирался остаться на всю неделю, но уехал на два дня раньше после яростной

ссоры с лордом Мэттью. Эти новости сообщила мне Анжела, и она даже предположила, в

чем причина.

– Думаю, они спорили из-за ребенка, – шепнула она.

Мы были в ее комнате, рядом не было даже Мэриан, но мы обе чувствовали, что лучше

бы говорить потише.

– Какого... ребенка Тиацы? – прошептала я в ответ.

Она кивнула:

– Лорд Мэттью хотел, чтобы Джексон взял ее – и младенца – в поместье Хальсингов, но

тот отказался. Сказал, у него в имении не хватит людей, чтобы защитить мальчика. –

Взгляд ее голубых глаз заметался по комнате, и она заговорила еще тише: – Как если бы он

думал, что кто-нибудь может попытаться украсть ублюдка.

– Тогда... что будет с ним? С ней?

Анжела пожала плечами:

– Полагаю, отошлют куда-нибудь еще.

И в самом деле, через три дня небольшой караван отправился из замка в имение Увреле

на западной границе провинции Оберн. В одной из повозок сидели Тиаца и ее сын.

Казалось, что половина обитателей замка явились, дабы увидеть отъезд каравана; все

делали вид, что занимаются какими-то другими делами во внешнем дворе. Среди зевак я

не видела ни Брайана, ни лорда Мэттью, ни Кента с Элисандрой, но Дорин, Анжела и

Мэриан там были, притворяясь, что просто вышли подышать свежим воздухом. Еще в

толпе я заметила несколько других леди. Больше дюжины стражников слонялись у ворот, а

двадцать или тридцать слуг нашли причины, чтобы подметать лестницы, чистить фонтан

или подстригать живую изгородь вдоль подъездной аллеи. Слуги, очевидно, более всего

интересовались судьбой женщины и сочувствовали ей, отсылаемой так далеко. Она была

одной из них; ее судьба могла легко стать и их судьбой.

Сама Тиаца ни с кем не прощалась, просто быстро спустилась по лестнице и села в

повозку, качая на руках сына. Я видела ее лишь однажды той ночью – явно не в лучший ее

день – и мне было любопытно, о чем она сейчас думает, чего боится и что замышляет. Она

казалась слишком юной и испуганной, чтобы затевать заговор в пользу своего малыша.