Летние истории

Мидорико отпила воды, кивнула. Потом открыла блокнот, окинула вдумчивым взглядом белый листок, медленно вывела на нем: «Для чего взрослые напиваются?» — и, развернув блокнот ко мне, замерла в ожидании ответа. Для чего взрослые напиваются? Да уж, вопрос.

Зачем мы пьем? Я сама пью только пиво, да и то без особого удовольствия. От спиртного меня развозит на счет раз. Но когда-то я пила. Было такое время, несколько лет после переезда в Токио. Я покупала самое дешевое пойло, наплевать, что отвратительное на вкус, приходила домой и напивалась в одиночестве. После чего на пару дней буквально отключалась — не вставала, не ела, только лежала на своем футоне в полной прострации. У меня в ту пору ничего не ладилось, за что бы я ни бралась. День громоздился на день, будто одинаковые серые кубики. Не то чтобы сейчас моя жизнь стала намного ярче, но тогда… тогда была настоящая безысходность. Даже вспоминать не хочется. Однако и это тоже часть моей жизни. Сейчас я уже на такое не способна, но тогда мне действительно казалось, что без алкоголя я не смогу прожить ни дня. Так было, и нет смысла это отрицать.

— Наверное, когда мы пьем, нам кажется, что мы — это не мы, а кто-то другой, — проговорила я после долгой паузы.

Собственный голос вдруг показался мне чужим, и я откашлялась.

— Мы ведь всегда остаемся собой. С самого рождения и потом всю жизнь… Но иногда мы от этого устаем. Наверное, поэтому и пьем. — Я с трудом облекала свои мысли в слова. — В жизни всякое бывает… что бы ни случилось, нам остается только идти и идти вперед, пока не умрем. Потому что жизнь продолжается. Но бывают моменты, когда невыносимо хочется убежать, спрятаться.

Протяжно выдохнув, я окинула взглядом кафе.

По громкой связи один за другим оглашали номера заказов. Но не нашего. Официанты с тележками сновали между столиками. За соседним женщина отчитывала маленькую дочку. Та сидела нахмурившись и упрямо поджав губы. Кончики волос, завязанных в два хвостика, прилипли к уголкам рта.

— Спрятаться от себя, — уточнила я. — От всего, что внутри… от своего прошлого, от воспоминаний. А некоторым недостаточно просто спрятаться на время — они хотят уйти от себя насовсем и больше никогда не возвращаться. Поэтому они кончают с собой.

Мидорико все так же внимательно смотрела на меня.

Я продолжила:

— Но на такое решаются немногие. Обычно люди просто время от времени играют с собой в прятки, накачиваясь алкоголем. Или не алкоголем, есть и другие способы. Иногда люди сами не понимают, почему делают это со своей жизнью, хотят остановиться, перестать убегать — и все равно продолжают… потому что просто не видят другого выхода. Но постоянно так жить тоже нельзя. Портится здоровье. Все вокруг начинают волноваться — типа, хватит себя гробить, давай завязывай. Они, конечно, правы. Но от этого становится только хуже.

Мидорико смотрела на меня прищурившись, будто пыталась рассмотреть что-то вдалеке. Замолчав, я уставилась на пустой стакан. Мне вдруг показалось, что на самом деле Мидорико спрашивала о другом и все, что я сейчас наговорила, совершенно не к месту. Девочка сидела неподвижно, сжав ручку в руке. Я заметила, что на висках у нее выступили капельки пота и, вздрогнув, одна за другой заскользили вниз.

Молчание нарушил бодрый голос:

— Простите за ожидание!

Это нам принесли еду. Проворно расставляя тарелки на столике, официантка широко улыбалась. В ушах у нее покачивались большие золотые кольца.

— Что-нибудь еще? — спросила она, продолжая улыбаться.

И, получив отрицательный ответ, свернула счет, вставила в прозрачный пластиковый цилиндр на столике и энергичной походкой удалилась на кухню. Мы принялись за еду.