Летние истории

Родился он в 1978 году в префектуре Тотиги. Когда ему было пятнадцать лет, умер его отец, всего в пятьдесят четыре года, и до поступления в университет мальчик жил с матерью и бабушкой по отцовской линии. Когда ему исполнилось тридцать, бабушка сообщила ему: «Ты мне не родной внук. В тебе нет моей крови». Он спросил у матери, как такое может быть, и та призналась, что ей помогли забеременеть в университетской клинике в Токио и что для этого была использована донорская сперма. С тех пор Айдзава делал все, чтобы найти своего биологического отца, но его попытки пока не увенчались успехом.

Затем Айдзава стал рассказывать о ситуации в мире с искусственным оплодотворением донорской спермой.

Оказалось, в США уже разрабатывают систему, которая позволит ребенку, зачатому таким способом, узнать, кто его биологический отец, в то время как в Японии даже о самом существовании донорской системы многие не слышали. На сегодняшний день в результате AID на свет появилось целых пятнадцать или даже двадцать тысяч детей, но только считаные единицы из них знают правду о своем происхождении. Очень редко родители готовы к честному разговору с ребенком на такую тему. Обычно дети узнают правду случайно. Лучше узнавать такие вещи в уютном семейном кругу, когда дома все хорошо. Но беда в том, что чаще правда выясняется, когда родитель лежит на смертном одре или даже после его смерти. Человек получает дополнительную травму. В душе надолго поселяются недоверие и гнев на то, что тебя все время обманывали. Что тебя зачали не в любви, как всех людей, а благодаря какой-то медицинской процедуре. Многих родившихся в результате AID мучают подобные чувства.

— Раньше ни врачи, которые проводят процедуру AID, ни родители, сделавшие такой выбор, не слишком задумывались о том, что испытает ребенок, узнав об обстоятельствах своего рождения, — сказал Айдзава в заключение. — И многие доноры тоже сдавали свою сперму без особых раздумий, как сдают, например, кровь для переливаний… Те же студенты-медики в университетских клиниках делали это просто потому, что им так сказал кто-то из руководства. К счастью, сейчас ситуация начинает меняться. Конечно, до разработки серьезной законодательной базы еще далеко, но клиники все чаще отказываются от репродуктивного лечения с участием доноров, потому что видят, что эта система лишает ребенка права знать своих родителей. Из-за этого мы, те, кто обращает на эту проблему внимание общественности, часто сталкиваемся с требованиями прекратить нашу деятельность. Люди боятся, что, если мы продолжим в том же духе, клиник, которые берутся за AID, вообще не останется и они так и не смогут завести детей.

Но, возможно, в первую очередь следует задуматься о будущем этих детей? Я считаю, что беременность и роды — это не окончательная цель. У ребенка впереди целая жизнь. Обязательно придет момент, когда ему захочется знать, откуда он появился. Чьи гены он унаследовал. И в этот момент у него должна быть возможность выяснить, кто его биологические родители. Я глубоко в этом убежден и продолжаю настаивать на том, чтобы соблюдалось хотя бы это условие.

После выступления Айдзавы был объявлен небольшой перерыв, а потом началось обсуждение. Сначала никто не решался прервать молчание и в зале висела странная, многозначительная тишина, но затем одна из женщин в зале смущенно подняла руку. Миниатюрная девушка, сидевшая возле входа, подала ей микрофон, и женщина, вежливо поклонившись, заговорила. Без малейшей попытки вступить в дискуссию она просто рассказала о себе. Что уже давно лечится от бесплодия, что это тяжело, что муж наотрез отказывается обследоваться, поэтому она даже не знает, в ком из них проблема и что ей делать дальше. Когда женщина умолкла, в зале раздались аплодисменты.

Тут руку подняла другая участница встречи. Она говорила примерно о том же — что, скорее всего, бесплоден ее муж, а ей ну очень хочется ребенка, и она думает об AID, но не решается сказать об этом мужу. Следом за ней слово попросила женщина в помятом сером пиджаке и с большой деревянной заколкой в длинных черных, забранных в хвост волосах. Получив микрофон, она постучала по нему для проверки.