Летний ангел

— Если бы я захотела допросить свидетеля под гипнозом, ты помогла бы мне это осуществить?

— Конечно, само собой.

Впервые Малин видит Вивеку радостной, преисполненной ожидания.

— Если сам свидетель даст согласие, то для меня это не проблема.

Потом они сидят молча.

Над гладью озера разносятся отдаленные взрывы смеха, затем мощный всплеск.

— Искупайся, если хочешь — говорит Вивека. — Я могу одолжить тебе купальник. И оставайся ночевать, у нас есть бунгало для гостей. А утром Яльмар приготовит нам вкуснейшую яичницу.

Малин думает.

Номер на дисплее.

— Искупаюсь с удовольствием. Но потом мне нужно домой.

Воспоминания о теплой воде озера пронизывают ее, когда час спустя она лежит в постели Даниэля Хёгфельдта и ощущает поверх себя его твердое, тяжелое, пылающее тело, как он совершает мощные толчки в глубине ее, как она растекается и превращается в поток без чувств, воспоминаний и будущего, капли без цели и направления. Тело, наполненное снами, которые стоит посмотреть, взрыв — иногда единственное, что нужно всем триллионам клеток человека.

И только для того, чтобы выдержать общение с самим собой.

41

Двадцать первое июля, среда

Его кожа.

Она маслянисто блестит в слабом предутреннем свете, который просачивается в комнату через щель под опущенными жалюзи. Придя вчера к нему, она не сказала ни слова, молча повела его в спальню, а теперь так же молча выходит оттуда, одевается в холле, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить его.

Ибо что она может сказать ему?

Мне было хорошо?

Давай сходим в кино?

Или устроим романтический ужин для двоих?

Он лежит в кровати, всего в нескольких метрах от нее, однако в ней хранится ощущение его — ощущение близости, но и отстраненности.

Вибратор.

Двойная отстраненность. Удивительно, должно быть, ощущать, как в тебя входит предмет, не имеющий ничего общего с человеческим телом, идеальное орудие для того, кто хочет уйти, но при этом остаться.

Малин покидает квартиру Даниэля Хёгфельдта, выскальзывает за дверь, зная, что он уже не спит.

Я слышу, как ты уходишь, Малин. И не пытаюсь тебя удержать.

В спальне жарко, влага наших тел притаилась в простынях, пот подо мной принадлежит и тебе, и мне.

Удержать тебя — невозможная задача. Да и что я скажу? Смогу ли придать серьезность своему голосу, своим словам? Ты слишком сложна для меня, Малин. Ты соткана из противоречий, слишком умна.

Женщина должна быть простой и ясной. Как трубочка с мороженым в летний день. Глуповатая, но добродушная — вот такая женщина мне нужна. Или дело обстоит как раз наоборот — что мне нужна ты. Но я не знаю, как рассказать об этом. Ни тебе, ни самому себе.

Домой, принять душ, переодеться. Тоска по Туве и Янне, мигрень до тошноты. И дальше, даже не успев понять, как это произошло, она видит Карима Акбара, стоящего у доски и делающего обзор ситуации в расследовании дела о нападении на Юсефин Давидссон и убийстве Тересы Эккевед и Софии Фреден.

Туве вернется домой сегодня ночью.

«Надо сосредоточиться на этом, — думает Малин. — Но это позже».

Утреннее совещание, как обычно, в девять часов.

На лицах всех сидящих в конференц-зале читается усталость. Жара и столкновение с чудовищным преступлением проложили на них дополнительные морщины; это человеческие поступки, которые им в силу своей работы приходится разбирать и если не понимать, то, во всяком случае, делать более-менее понятными, наглядными для себя и других.

— Журналисты сошли с ума, — говорит Карим. — Они готовы буквально на смерть ради информации о ходе следствия, но на нас это никак не должно влиять. Итак, с чего начнем? Как продвигается проработка различных версий?

— Вчера мы допросили Бехзада Карами и его родителей, — говорит Вальдемар Экенберг. — Анонимный доносчик оказался прав — они солгали по поводу семейного праздника. Бехзад утверждает, что охранял свои посадки ежевики на участке возле Стонгона, и я склонен ему верить, хотя нет свидетелей, готовых стопроцентно это подтвердить. Однако соседи видели свет в окнах его домика в те ночи, которые нас интересуют.

— А ты что скажешь, Сундстен? — Свен Шёман дышит с трудом, лицо у него багровое.

— Наверное, так и есть.

— Наверное?

— Точно мы не знаем, но с большой вероятностью это соответствует истине. Теперь мы ждем информации о том, кто звонил и указал на Бехзада как замешанного в деле. Планируем допросить этого человека.

— А как вы его найдете?

— Это трудно. Но «Телиа»[18] пытается локализовать точку, из которой звонили. Звонок прошел по их сети, так что есть надежда выйти на кого-нибудь из знакомых Бехзада, кто нам уже известен. Мы ведь с ними не раз сталкивались.

— Отлично. А список известных лиц, совершивших преступления на сексуальной почве?

— Вчера мы застали троих. Все трое вне подозрений.

— Никаких новостей по поводу того, кто сообщил в полицию о Юсефин Давидссон?

— Нет, — отвечает Малин. — Кажется, прошло сто лет.