Летний день, или Корыто со старостью

Затем кутерьма событий завертела Эдика еще сильнее. Дашка вручила ему в одну руку очень важную сумку, в которой были документы и опять же валюта. В другой руке Эдик уже держал чемодан, и ему даже стало совестно за свой чемоданный секретик. Затем было такси, огни, аэропорт, борт самолета и… стюардессы, такие вышколенные, чопорные, юбки так плотно прилегали, и ни складочки, ни сборочки. Эдик сразу догадался, что там чулки, а выше, выше… Да, кстати, самолет поднимался все выше и выше! Потом Эдик очутился в Хитроу. Я надеюсь, вам, уважаемый читатель, довелось хоть раз в своей жизни побывать в Хитроу. Хитроу – это чудо, это терминалы с отполированными полами, это умнейшая система распределения чемоданов из Гваделупы и Куала-Лумпура, это огромное, только вам мигающее табло. Эдик был ослеплен, ошарашен и даже чуточку не в себе. Какой-то добрый человек помог ему найти его родной, вместе с ним прилетевший чемодан и вывел из терминала на свет Божий. Не попадись ему этот человек – беда, Эдик так бы, наверное, до сих пор и блуждал по закоулкам ультрасовременного Хитроу, и наша повесть, скорее всего, превратилась бы в драму. Ведь пропажа человека – это не то же, что пропажа чемодана. (Хотя складывается впечатление, что в аэропортах система ценностей другая.)

Затем и вовсе всё было, как в сказке. Эдик стоял уже во фраке с бабочкой и в мягких черных туфлях на пороге дворца. Кто-то распахнул перед ним двери. Будто фея, появился рядом переводчик и взял Эдика под руки. Было чуточку жутковато. Эдик морщился от заливающего все вокруг света. Мимо него проплывали леди в изысканных платьях. На грудях их сверкали брильянты и другие очень ценные камни. Эдик млел от восхищения и раз даже чуть не наступил на шлейф проплывающей мимо леди. Будто бы прозвонил колокольчик, и все были приглашены к столу. Эдику указали его место, и он, как и полагается, чуть подавшись вперед, задрал полы фрака и… присел.

Чем там угощали, Эдик (простим ему эту маленькую оплошность) не запомнил. В дрожащий руках он держал какой-то прибор, наверно серебряную ложечку, и, не дыша, смотрел на… Её Величество Английскую Королеву. Королева была, как всегда, безупречна. Она улыбалась всем и никому, и Эдику даже показалось, что он, Эдуард Михайлович Мазилов, получил одну из ее обворожительных, таинственных улыбок. Друзья мои, не будем разубеждать его в этом!

Затем был опять аэропорт, стюардессы, чуть моросящее Подмосковье, и его, чуть живого, наконец приняли в свои объятья Дашка и Эльвира Сергеевна.

Эдик блаженствовал! Наконец он почувствовал, что такое Отношение! Это самое отношение к нему поменялось и на работе, и в кругу семейном. Эдик будто бы был теперь постоянно в объективе, а вообще, ему задавали очень много вопросов. Самыми пытливыми оказались мужики из гаражей. Эти так просто завалили вопросами. Эдик обстоятельно отвечал, а в тех местах, где не знал, многозначительно улыбался. Боже мой, что это было за время! Будто весь мир всю его жизнь до этого момента был повернут к нему неизвестно чем, а потом вдруг взял и повернулся лицом!

Картина была только самую малость подпорчена Дашкой. Дашку не интересовали общие вопросы, зато она внимательнейшим образом расспросила его, какие из себя англичанки, и даже задала несколько каверзных вопросов, пытаясь подловить. Эдик, почуяв неладное, отвечал аккуратно, почти убедил Дашку, что англичанки так себе (Эдик, кстати, действительно так думал, а изделие, между прочим, так и лежало неиспользованным. Эдик со всех сторон был чист!). Дашка не унималась, Эдик не терял бдительность. Апофеоза допрос достиг, когда Дашка позволила себе и вовсе глупый вопрос: Ей захотелось узнать, действительно ли у англичанок вся спина утыкана рыжими безобразными веснушками? Эдик не выдержал, вспылил, но этим дело не закончилось. В постели Дашка неизвестно с какого перепугу попыталась из себя что-то изобразить, чем чуть было совсем не испортила малину. Эдик едва сдержался от смеха, но выстоял, однако после всех этих неожиданностей ему стоило больших усилий привести себя в готовность и закончить вечер, как подобает мужчине!

Но всему приходит конец, и триумф Эдика стал помаленьку сбавлять градус. В конце концов, у всех свои заботы, обмусоленная со всех сторон поездка стала потихоньку забываться. Жизнь вошла в свое русло. На работу вернулся после затяжного аппендицита Расстегаев и оттянул внимание на себя. Ни для кого не было секретом, что получение их учреждением приглашения из Букингемского дворца было почти стопроцентной заслугой Расстегаева. Эдик был его помощником, ценным, необходимым, но всего лишь помощником. Кстати, не вздумай расстегаевская кишка дурить, не видать бы ему этой поездки, как своих ушей. Обстоятельства, обстоятельства… Да тут еще все начальство разом угодило в санкционные списки невыездных. Обстоятельства…