Летний домик с бассейном

— О’кей, это не важно. Главное, я прочитал эту книгу. «Дрожь» Сэмюэла Деммера. И сразу увидел в ней фильм. Начал читать в двенадцать ночи и в шесть утра закончил. В восемь позвонил Деммеру. Сам. Обычно этим занимается мой агент, но я был в полном восторге и хотел лично высказать его автору. Деммер славился тяжелым характером. Никогда не выступал по телевидению, не давал интервью. На мой взгляд, весьма симпатичный тип писателя. Так или иначе, по телефону он сперва держался довольно сдержанно, казалось, его абсолютно не интересовало, что кому-то хочется экранизировать его книгу. Однако я расслышал на том конце линии и кое-что еще. Пожалуй, такое нередко слышишь в разговоре со сдержанными людьми. В глубине души они рады, что кто-то все ж таки позвонил. И можно немножко поболтать, хотя и не знаешь собеседника лично. Или как раз потому, что не знаешь лично. Я имею в виду, подобные люди зачастую вынуждены оправдывать свою репутацию. Live up to their reputation, как говорят в Штатах. К примеру, его совершенно не раздосадовало, что я позвонил так рано. Короче говоря, мы поладили. Потолковали о его книге и о возможностях экранизации, а потом он задал вопрос, который меня ошарашил. Вопрос, который заставил меня умолкнуть, но которого я себе никогда не задавал. Более того, позднее он стал девизом моей жизни. «Почему вы сами ничего не придумаете?» — спросил он. Честно говоря, на миг я был выбит из колеи. Не знал, что сказать в ответ. И в конце концов спросил: «Что вы имеете в виду?» В трубке послышался глубокий вздох. «Именно то, что сказал, — отвечал Сэмюэл Деммер. — Мне кажется, у вас полно идей. В смысле собственных идей. Зачем вам снимать фильм, основанный на чужой идее? Почему вы сами не придумаете фильм?» После этого мы разговаривали еще полчаса, не меньше. Обо всем на свете. О книгах, которые нравились нам обоим. О фильмах. Позднее мы встретились. И сотрудничество получилось необычайно приятное и вдохновляющее. Но вопрос Деммера решительно изменил мою жизнь. Я сделал «Дрожь». Но, с его согласия, лишь по мотивам романа. «Based on the novel by Samuel Demmer»[15] поместили в итоге в конечных титрах. После «Дрожи» я уже никогда не делал экранизаций. Никогда. Воспринял слова Деммера всерьез и стал придумывать сам.

Фары высветили табличку возле дороги. На ней была нарисована палатка и написано название кемпинга, где мы провели в палатке две ночи. Еще восемьсот метров. Потом дорога пойдет еще круче вниз, как я запомнил с первого вечера, три-четыре крутых поворота — и пляж. Пока дорога прямая. Я прибавил газу.

— И что же вы придумали сообща в Белом доме? — спросил я. — Где будет следующий удар?

— В том-то и дело, — отозвался Стэнли. — Возможно, удара вообще не будет. То есть, может, и будет, но мы в тот день пошли гораздо дальше. Жаль только, все это top secret[16]. С нас взяли клятву, что за пределами Овального кабинета мы не скажем ни слова. Спилберг, правда, позднее чуток проговорился. Не помню, что именно он сказал, кажется, что-то совершенно невинное. Ведь главный вывод того хмельного дня: все будет куда хуже, чем ожидаешь увидеть в самом страшном сне. Вернее, не ожидаешь. И так уже было худо. A fucking nightmare[17]. Мы на пороге новой эпохи. Безопасности скоро не найдешь вообще. В буквальном смысле. Вообще. В свое время эпоха Возрождения началась с пушки нового типа. С пушки, которая могла насквозь пробить крепостные стены. Эта пушка и положила конец миропорядку, который знали тогдашние люди. Власть сменилась драматически. За несколько десятилетий кончился тысячелетний статус-кво. И сейчас близится нечто подобное. Мы, современный мир, Западная Европа, Америка, частично Азия, — та самая крепость. Давненько играем главную роль. Но в обозримом будущем появится что-то, способное пробить стены этой крепости.

— Что же именно?

— Я ведь сказал, что, к сожалению, не вправе разглашать информацию. Однако дело обстоит не так, как некогда с пушкой. Это не что-то одно. А разом много чего.

Я ничего не мог с собой поделать. Поначалу рассказ Стэнли не особо меня увлек, но теперь во мне проснулось любопытство.

— Все-таки ты мог бы назвать хоть что-нибудь, — сказал я. — Клянусь, я правда буду молчать.

Словно в подкрепление своих слов я снял одну руку с руля, провел двумя пальцами по губам и поднял их вверх, искоса глядя на него:

— Клянусь!

— Осторожно!

Справа на дорогу внезапно вылетел автомобиль. Возник из ниоткуда. Я нажал на тормоза и одновременно вывернул руль влево. Возможно, слишком медленно, как знать. Мы склонны внушать себе, что еще сумеем проскочить. Но тормозной путь длиннее. Раздался скрежет, когда машины столкнулись. Хотя «столкновение» — слово слишком громкое. Контакт. Металл к металлу. И мы остановились наискось на дороге. Да, мы, во всяком случае, остановились. Вторая машина проехала дальше. Ее красные габаритные огни в мгновение ока скрылись за следующим поворотом.

— Motherfucker! — гаркнул Стэнли. — Ты видел? Jesus Christ! Fuck him! Fuck this motherfucker![18]