Летний домик с бассейном

При воспаленных деснах зараза может через сперму проникнуть в кровь. Между тем я уже по пояс стоял в синем море. Как раз собирался нырнуть. Нижняя половина тела уже охладилась, верхняя — еще горячая. Я смотрел на рот комика, пытаясь представить себе член в его губах. По какой-то причине член был бледный, как головка порея, и целиком находился у него во рту. Комик сосал порей, шутливо покусывал. «Черт, я кончаю!» — простонал владелец члена. Шлюзы открылись. Первая волна спермы выплеснулась в нёбо комика. Следующие — на кровоточивые десны. Это куда эффективнее смертельной инъекции. Когда волна накрывает голову, первое ощущение — холод. Нырок с головой. Потом снова всплываешь на поверхность. Волосы мокрыми прядями липнут к голове. От соли щиплет глаза. Облизнешь верхнюю губу — вкус водорослей и устриц. Смотришь на пляж, где стоял совсем недавно. Очищение — вот первое слово, возникающее в мозгу. Комик — человек упитанный, но этак через месяц-другой его перестанут узнавать. Изнуренный. Иначе не скажешь. СПИД грызет тело изнутри. Приставляет к стене дома перфоратор. Вроде тех, какими пользуются дорожники, когда выковыривают из асфальта трамвайные рельсы. Конструкция начинает трескаться. Тремя этажами выше лопается штукатурка. Клочья краски и известки валятся с потолка. Как при землетрясении. Большие дома иной раз падают раньше, чем глиняные лачуги. У комика нет ни малейшего шанса. Ему надо было как следует чистить зубы. Вовремя ходить к стоматологу. А теперь сперма на деснах стала ему смертным приговором.

Я пока делал вид, будто слушаю, делал вид, будто пишу что-то на рецептурном бланке, а сам смотрел на часы, висевшие на стене над головой комика. Я повесил их там нарочно, чтобы в присутствии пациента не смотреть на наручные часы. Долго ли еще? Не прошло и четырех минут. А я уже не хотел ничего слышать. Никаких подробностей. Хотел только, чтобы комик убрался из моего кабинета. Поскорее отправился на тот свет. Причем не заходя больше ко мне. Животные, чтобы умереть, ищут тихое место. Кошка забивается под буфет, за бутылки с моющими средствами. Месяцев через восемь я прочту его некролог. Скорее всего даже целую страницу некрологов. Похороны состоятся на кладбище в излучине реки, придут больше тысячи человек. Речи. Музыка. Некролог по телевизору. С повтором его лучшего выступления. Несколько хилых воспоминаний в ток-шоу, после чего неизбежная тишина.

Я улыбнулся. Успокоительной улыбкой.

— Ах, все уладится, — сказал я. — Риск заражения относительно мал. К тому же средства, тормозящие развитие СПИДа, день ото дня становятся все точнее и эффективнее. У вас и анальный секс был?

Этот вопрос я постарался задать совершенно невзначай. Как домашний врач без предрассудков. Домашний врач обязан быть выше предрассудков. И я выше их. Руку дам на отсечение. Но быть выше предрассудков вовсе не означает, что ты способен полностью их истребить. При анальном сексе ткани до предела растягиваются. Кровотечения скорее правило, чем исключение. От анального секса никто никогда не беременел. Это не предрассудок. Это факты. В биологии все имеет свою цель и функцию. Если бы нам было назначено совать член в анус партнера, отверстие было бы больше. Иными словами, оно такое узкое, чтобы предостеречь нас: не суй туда член. Точно так же жар пламени предупреждает нас не держать над ним руку подолгу. Я глянул на приговоренного к смерти комика. Можно бы его осмотреть. Что-нибудь придумать насчет припухших желез. Железы у тебя в паху действительно немного припухли, но это ничего не значит. С одной стороны, мне хотелось под предлогом утешительного вывода отправить его домой с ощущением паники, с другой же — сегодня мне не хотелось осмотров. Никакой обнаженной кожи. Никаких волосатых ягодиц или — кто знает — еще и выбритого члена. Да, у меня нет предрассудков, но есть вещи, которые крайне напрягают чуткость. Я достал из ящика стола направление на анализ крови, наугад расставил галочки. Холестерин. Уровень сахара. Функция печени. Посмотрел на наручные часы. Мог бы глянуть на стенные над головой пациента, но взгляд на наручные часы служил сигналом. Разговор окончен.

— Если ты прямо сейчас наведаешься в лабораторию, то через несколько дней мы будем знать больше, — сказал я. Встал. Протянул руку. Передал ему направление.

Через три минуты пациент стоял на улице. Я рухнул в кресло, закрыл глаза. Попытался снова вернуться на пляж. К синему, очищающему морю. Но тут в дверь кабинета постучали. В щелку заглянула моя ассистентка.

— Что ты ему наговорил? — спросила она.

— Ты о чем?

— Пациент. Он ушел в слезах. Сказал, что никогда больше сюда не придет. Послал тебя в… извини, я просто повторяю его слова.

Я смотрел прямо на ассистентку, глаз с нее не сводил.

— Что именно он сказал, Лисбет?

Ассистентка густо покраснела.

— Он… он сказал, чтобы ты… ну… шел в задницу. Хамство какое! Я просто онемела.

Я глубоко вздохнул: