Летний домик с бассейном

Во всяком случае, мне запомнилось, что в тот миг, когда я привлек ее к себе, дверь была приоткрыта чуть-чуть, а теперь щелка стала шире. Дверь по-прежнему приоткрыта, но щелка увеличилась.

В ту же секунду я заметил в щелке движение. Тень на полу, не больше. Беззвучную тень. Порой секунды растягиваются в некую новую единицу времени. В точности совпадающую с биением сердца. Я неотрывно смотрел на дверь. Должно быть, почудилось. Но тень двинулась снова. Ошибка исключена. За дверью кто-то стоял.

Я убрал руку из трусиков Юдит, положил на низ ее живота. Слегка отодвинул ее от себя, одновременно выпростал другую руку из ее волос.

Юдит явно думала, что все это часть озорной прелюдии, что я опробовал новый вариант. Притянуть. Оттолкнуть. Повременить. Она не то вздохнула, не то застонала, засмеялась и обхватила рукой мою руку у себя на животе.

Однако открыла глаза. Посмотрела на мой рот. На мои губы, беззвучно произносившие: Дверь. Кто-то стоит за дверью.

До сих пор Юдит стояла на цыпочках, но теперь опустилась на всю ступню и стала сантиметров на десять ниже. Посмотрела вверх, на меня, я видел, как ее зрачки расширились и тотчас снова сузились. Она выпустила мою руку, оттолкнула меня.

— Хочешь еще пива, Марк? — спросила она. — Я гляну. Надеюсь, еще осталось.

Голос звучал нормально. Слишком нормально. Так звучит голос, изо всех сил старающийся звучать нормально. Обеими руками она пригладила волосы. Я одернул рубашку, застегнул пуговицы.

Так мы стояли, точно двое подростков, застигнутых врасплох. На щеках Юдит горели пятна румянца. Мое лицо, несомненно, тоже изменило цвет. Можно привести волосы в порядок, худо-бедно расправить одежду, но румянец все равно выдаст.

Юдит сделала шаг-другой назад, к двери. Одновременно показывая мне жестом: открой холодильник.

Но я поступил иначе. Сделал кое-что другое. Позднее сам не раз спрашивал себя почему. Предчувствие, говорят люди, но тут было что-то посильнее предчувствия. Дрожь. Учащенное сердцебиение. Или, скорее, пропущенный удар сердца. Мгновение из фильма ужасов: окровавленная простыня откидывается, и под ней вправду кто-то лежит. Труп. Труп с пробитым черепом, руки и ноги умело отпилены и уложены в мусорные мешки.

Я подошел к окну, посмотрел вниз. У бассейна никого. Шезлонг, где только что лежали Алекс и Юлия, пуст.

— Мама?

Обернувшись, я увидел, как Юдит рывком распахнула дверь.

— Мама?

Я высунулся в окно — подоконник располагался чересчур низко, — и, высунувшись, я едва не потерял равновесие. Сердце стучало все громче. Паника. Адреналин. Сердце готовится к бегству, так подсказывала мне практика. К бегству или к схватке. Работает вовсю, качает кровь, чтобы поскорее доставить кислород во все уголки и закоулки тела. Туда, где кислород сейчас нужен в первую очередь: в ноги, чтобы они могли бежать, в руки, чтобы кулаки могли со всей силой врезать противнику по физиономии.

Я никого не видел. Прислушался. Навострил уши, как говорится, хотя навострить уши способны лишь животные. Ничего не слышно. Полное безветрие. Разомлевшие листья деревьев неподвижно висят на ветвях. Часто в такие дни слышишь кузнечиков, но даже для них сейчас было чересчур жарко.

Мне чего-то недоставало, поначалу я не мог сообразить чего. Звука в тишине. Звука, который вот только что был…

Шарики пинг-понга! Перестук шариков!

Я затаил дыхание. Но слух меня не обманул. За домом, там, где стоял теннисный стол, царила тишина.

— Мама? — Юдит шагнула за дверь, в гостиную. — Мама?

Теперь и я тоже направился к кухонной двери. Как можно спокойнее. Как можно нормальнее. Ничего не случилось, твердил я себе. Пока ничего. Попробовал улыбнуться. Веселой улыбкой. Но губы так пересохли, что стало больно.

Мимо Юдит я прошел прямиком к входной двери.

— Марк…

Она стояла у двери в ванную, нажимала на ручку, но дверь была на замке.

— Мама, ты здесь?

— Пойду гляну на улице, — сказал я, открывая наружную дверь, спустился по лестнице и по кирпичной дорожке зашагал к бассейну.

Не спеши так, вовремя спохватился я. Спешка ни к чему. Ничего не случилось. Если мои дочери еще в саду, я не должен выглядеть встревоженным. Запыхавшийся, разгоряченный отец не тот сигнал. Что стряслось, папа? Ты же красный как рак! Будто привидение встретил.

Я замедлил шаги. У покинутого бассейна остановился. Мимолетную секунду глядел в воду. Поверхность ее отражала верхушки деревьев и ярко-голубое небо. Прищурив глаза, я быстро осмотрел дно. Но ничего не увидел. Нет там неподвижного тела с волосами, веером колышущимися в воде. Только голубая плитка.

Я прошел дальше, за дом. У стола для пинг-понга тоже никого. Ракетки лежали каждая на своей половине стола. Одна — поверх шарика.

Палатка. Молния застегнута. Я не хотел застать дочерей врасплох, а тем более пугать. Поэтому кашлянул.

— Юлия?.. Лиза?..