Летний домик

Папа снова замолчал, будто подбирая слова, и Исабель показалось, что имя девочки словно повисло в воздухе. Лена. Исабель отчётливо увидела её перед собой, малышку с тёмными взъерошенными волосами.

– Ей просто хотелось приходить сюда играть… И тут она угодила во всё это. Лена плакала каждый раз, когда ты меня запирала. Но она ничего не могла сделать. Она была напугана, боялась злых взрослых, потому что их ей и у себя дома хватало. Так что она просто стояла, закрыв лицо руками, и плакала каждый раз, как ты меня тащила в подвал. И каждый раз ты прогоняла её из дома.

– Нет… – начала было бабушка, но тут же замолчала и отвернулась.

– Каждый раз, – тихо повторил папа. Исабель почувствовала, что у неё как будто что-то застряло в горле. Она представила фотографию, на которой тётя Анна, папа и Лена все вместе в саду, – и всё, что не вошло в кадр. – Но знаешь, мама, Лена часто пряталась здесь в саду. Она сидела, притаившись, в траве за кустом бузины и, как только видела, что ты выходишь из дома, бежала на кухню и стучала в дверь подвала. Она не могла открыть замок, потому что ключ ты всегда забирала с собой. Но она сидела под дверью и шёпотом разговаривала со мной, боясь, что ты вернёшься. Да, она ужасно боялась тебя. И я тоже со временем стал тебя бояться.

Папины пальцы беспрестанно гладили игрушечного пёсика.

– И когда ты меня выпускала, я сразу бежал к ней. Лена всегда ждала меня. Мы часто прятались в лесу. Тебе это не нравилось. Ты обычно пугала меня, что придёт кто-то страшный и заберёт нас.

– В лесу небезопасно, – сухо сказала бабушка.

Исабель вспомнила холодную тёмную воду, и по телу пробежали мурашки.

Папа тихонько погладил обгоревшее ухо игрушечной собаки.

– По крайней мере, там нас никто не трогал, – тихо произнёс он.

Исабель увидела, как бабушка закрыла глаза, и сделала то же самое: девочка понимала, что история, которую ей предстоит услышать, будет невыносимой.

– В последний день… – начал папа.

Он замолчал на секунду и провёл рукой по волосам.

Исабель подумала: «Рассказывай. Ему нужно рассказать это. Всё сразу. Больше никаких тайн, никаких воспоминаний за закрытыми дверями, никаких…»

Папа глубоко вздохнул. Он обвёл комнату таким взглядом, будто в ней никого не было, и подождал ещё немного. Все стояли, не двигаясь и не пытаясь что-то сказать. Исабель не могла вспомнить, находилась ли она ещё когда-нибудь в комнате, полной людей, в такой тишине.

– Тот день выдался прохладным и ненастным, – произнёс папа. – Помню, я шёл по мокрой траве в саду и собирал улиток в банку из-под варенья. Лена, как обычно, зашла поиграть. Я часто поджидал её в саду, потому что знал, что она не любит заходить в дом одна. Словно боялась, что ей не рады. Но когда мы начинали играть, всё менялось. Она переставала бояться, залезала со мной на деревья, ловила лягушек, и мы вместе отправлялись в поход в лес. Как же она радовалась, как смеялась! Мы хохотали до потери пульса, помнишь, пап? – обратился папа к дедушке. – Как в тот день, когда ты сфотографировал нас в саду. Тот день был замечательным. Не все дни были такими… И особенно последний. Рано утром пошёл дождь, всё намокло, и поэтому я предложил Лене поиграть у дома вместо того, чтобы идти в лес. Я поднялся в комнату, чтобы взять кое-какие игрушки, пробежал по второму этажу и спустился по лестнице – ведь у нас было важное дело: мы собирались играть. Мы уселись на крыльце под козырьком крыши, и я высыпал из коробки на ступени лестницы игрушки – маленьких пластмассовых животных и другие фигурки. Помню, как Лена взяла их и поставила на ступени в несколько рядов. Мы обожали эту игру. Мы и раньше играли в неё много раз, и она нам никогда не надоедала. Мы называли её «Побег из зоопарка». Иногда мы играли в неё на картофельной грядке, и заросли картофельной ботвы превращались в джунгли. А иногда в огороде мы рыли тоннели для побега.

Папа замолчал, и Исабель заметила, как искривился его рот, будто он больше не мог улыбаться, вспоминая об этом. Папа и Лена… Этих детей больше нет. Один вырос, другая умерла… Исабель едва сдерживала слёзы.

– Мы сидели на ступеньках, увлечённые игрой, – продолжил папа свой рассказ. – Не шумели и никому не мешали. Мы просто играли. А когда мы играли, окружающий мир для нас не существовал… Но внезапно дверь распахнулась, и появилась ты, мама… Ты не знала, что мы сидим на лестнице. А у тебя в руках была полная корзина только что выстиранного белья. И ты заметила нас слишком поздно.