Летний лагерь свингеров

Я не мог удержаться от смеха. “Это идеально”.

Ей удалось выглядеть еще более кислой.

“Эй, - сказал я, - ты внесла это в список, а потом сама выбрала, так что винить можешь только себя”. Она выглядела так, словно хотела закатить истерику, поэтому я смягчился. “Вот что я тебе скажу, — сказал я, - я сделаю визуализацию и...”

“Почему именно ты должен делать визуализацию?”

“Потому что я лучший художник, и ты это знаешь”.

Она хотела поспорить, но знала, что проиграет. Вместо этого она свирепо посмотрела на меня.

“Как я уже сказал, - продолжил я, - я нарисую акварель и сделаю модель, а ты можешь написать резкую критику Гуги... Ну не знаю... ‘Популистская сентиментальность’. Справедливо?”

“Ты только что использовал слово ‘популистская’?”

“Да, я это сделал”, - сказал я с притворным достоинством. “Должно быть, я прочитал это когда-то. В книге.”

Это сняло напряжение, и она рассмеялась. “Серьезно? Нам обязательно делать Гуги? Это так... нелепо!”

“Да, мы это сделаем”, - сказал я. “Мы ни к чему не пришли со всеми этими аргументами. Кроме того, это будет весело. Ты сможешь быть высокомерной идеалисткой, а я смогу игнорировать тебя, как обычно.”

Она сверкнула глазами, но уже сдалась в душе. “Это действительно тупо”.

Но это не брутализм, весело подумал я. “Ладно, это действительно глупо, но мы застряли с этим, так что давай извлечем из этого максимальную пользу. Вот что я тебе скажу... Я приглашу тебя на ужин, и ты можешь вывалить на меня все, что об этом думаешь. Потом мы пойдем в библиотеку и проведем кое-какие исследования прежде, чем она закроется. Хорошо?”

***

Грейси и я были вместе почти каждый час бодрствования в течение следующей недели. Мы делили наше время между лабораторией дизайна и ее комнатой в общежитии, где у нее была небольшая настольная чертежная доска. Каждый прием пищи мы ели вместе и обычно заканчивали работу в предрассветные часы. Я даже пропускал тренировки и спарринги и виделся со своими друзьями только в классе.

Я был измотан каждую ночь, когда возвращался домой, и засыпал, как только моя голова касалась подушки. Я даже принимал душ у Грейси после утренних пробежек, чтобы у нас было время поработать перед уроками. Это была бесконечная работа, но за неделю мы добились того, чего не смогли за два месяца препирательств.

Я также раскрыл секрет успеха Грейси: у нее был быстрый ум и феноменальная память на детали. Она могла спроектировать здание в рекордно короткие сроки, хотя никогда не проявляла никакой гибкости. Как только ей что-то приходило в голову, она никогда не отпускала это, никогда не смотрела на это под другим углом, никогда не пыталась проанализировать и построить лучше. Конечно, и первая её идея обычно была хорошей, но даже хорошие идеи не мешало бы доработать. Однако она не хотела даже думать об этом, что вызывало ещё больше трений между нами.

В процессе я по-новому оценил свои сильные стороны и то, чем я отличался. Грейси могла видеть всё здание с самого начала, но мои проекты всегда развивались и совершенствовались. Ее работы были хороши, но, имея достаточно времени, я мог бы разработать что-нибудь более креативное. Я был абсолютно убежден в этом.

Так что работа с Грейси стала для меня открытием, которое профессор Йоска, вероятно, предвидел. С другой стороны, я уверен, что он не предвидел того, что произошло дальше.

Мы с Грейси были так заняты, что у меня редко находилось время подрочить. Так что я провел много времени, мечтая о сексе. Неудивительно, что Грейси фигурировала в большинстве моих фантазий. А почему бы и нет? Она была умной и привлекательной, и совершенно естественной в отношении своей внешности. Она была невероятно неуверенна в других вещах, но не в своем теле. Не то, чтобы она выставляла его напоказ, когда мы были наедине, но я определенно видел больше, чем в классе, и гораздо ближе.

К сожалению, после недели, проведенной вместе, наши нервы были на пределе. За две ночи до сдачи проекта незначительное разногласие переросло в серьезный спор. Это не имело никакого отношения к проекту, а имело отношение к нашим личностям. Я не мог видеть общую картину. Она была помешана на жестком контроле. Я не мог уловить детали. В ней не было абсолютно ни одной творческой жилки.

Мы кричали друг на друга в течение нескольких минут, пока не выдохлись одновременно. Потом мы просто стояли, тяжело дыша и сверля друг друга взглядами. Мне следовало бы разозлиться на нее, но вместо этого я не мог перестать думать о ее груди. Хуже того, ее соски выглядели так, словно могли прорваться сквозь блузку.

Выражение ее лица внезапно изменилось, и я поцеловал ее, прежде чем понял, что делаю. Я приготовился к пощечине, но она застонала и поцеловала меня в ответ. Я притянул ее к себе. Она поцеловала меня еще крепче, так что я схватил ее за задницу и сжал.