Летний Рыцарь. Лики смерти

— Вот именно. Как раз сейчас Аврора собирается отнести туда Лилию и с помощью расклятия освободить ее от чар, превращавших ее в камень. Потом она убьет ее и обрушит весь мир фэйри к чертовой матери. Только ей необходимо оказаться у Стола после полуночи, но до того, как войско Мэб окончательно захватит позиции вокруг него. Это оставляет ей сравнительно небольшой промежуток времени. И мы должны помешать ей использовать его.

— Я все-таки не понял, — не сдавался Билли. — Какого черта она пытается этим добиться?

— Возможно, она надеется, что сумеет развязать по-настоящему большую войну. А потом отстроить все из пепла так, как считает нужным.

— Хорошо еще, что она не страдает манией величия или еще чем таким, — пробормотал Билли. — Сдается мне, главное преимущество от этого получит Мэб. А кстати, почему Аврора не столковалась с Мэб?

— Возможно, это просто не приходило ей в голову. Она же Летняя. А Мэб — Зимняя. Они не могут действовать сообща.

— Слабое утешение, — заметил Билли. — Так чем мы можем помочь?

— Мне придется пошататься по полю битвы. Для этого мне нужен свой отряд. Я не собираюсь задерживаться для драки. Мы просто постараемся как можно быстрее попасть к Каменному Столу, чтобы остановить Аврору. И мне нужно, чтобы вы все обратились еще до того, как мы там окажемся. Фэйри чертовски мстительны, и мы — хотим этого или нет — наверняка кого-нибудь из них да разозлим. Так что будет лучше, если они не увидят ваших лиц.

— Верно, — согласился Билли. — Да, кстати, о скольких фэйри идет речь?

Я прищурился на особенно яркую молнию:

— Обо всех.

Камень, который дал мне Привратник, привел нас на берег озера в Бёнем-Харборе. Билли остановил микроавтобус на улице перед въездом на причалы — некогда именно они являлись настоящим сердцем города, да и теперь у них ежегодно разгружалось изрядное количество судов. Залитый светом галогенных прожекторов порт за сетчатой оградой казался застывшим натюрмортом.

Я повернулся к Альфам.

— Ладно, ребята, — сказал я. — Прежде чем мы начнем подъем, я смажу вам глаза одним бальзамом. Запах у него поганый, но он защитит вас от большинства фэйрских штучек.

— Я первый, — сразу же вызвался Билли.

Я откупорил пузырек и пальцем нарисовал ему под глазами два жирных коричневых полумесяца.

— А я еще смеялся над футболистами, — только и сказал он, посмотревшись в зеркало.

— Давай надевай охотничью маску, — посоветовал я.

Билли выскользнул из машины и кинул обратно на водительское сиденье футболку и треники. Я тоже вылез и отодвинул боковую дверь. Билли, уже в своем волчьем обличье, пробежался вдоль автобуса и уселся рядом ждать, пока я нанесу бальзам на глаза остальных Альф.

Не могу сказать, чтобы это не стоило мне некоторых нервов. Все они ждали своей очереди уже раздетыми и превращались в волков сразу же, как только я переходил к следующему, после чего присоединялись к Билли на улице. Одна из девушек, пухленькая рыжеволосая красотка, словно сошла с обложки мужского журнала. Заметив мое смущение, она довольно ухмыльнулась. Следующая, миниатюрная девушка, с гривой каштановых волос и длинным шрамом на плече, сочувственно посмотрела на меня, застенчиво прикрываясь снятой одеждой.

— Она в последнее время совсем невыносима, — шепнула она, подставляя глаза под мой палец.

Полдюжины молодых мужчин и столько же молодых женщин — для волков это большая стая. Они терпеливо ждали, пока я мазал бальзамом Хвата, потом Мерил и, наконец, себя самого. Бальзама хватило в обрез, и я облегченно вздохнул, намазавшись последними его каплями. Я пристегнул на пояс кобуру с револьвером, надеясь, что дождь и полы плаща скроют ее от глаз случайных прохожих. Потом вытащил амулет-пентаграмму, чтобы он висел поверх куртки, взял жезл и посох, продев последний в лямки акушерского саквояжа, и закинул его на плечо. Последним я достал серый камешек и снова намотал нить на палец. Права, права была Элейн, выбрав себе магические причиндалы поменьше размером.

Когда я выбрался из салона под дождь, волки разом повернулись в одну сторону. Один из них, наверное Билли, коротко гавкнул что-то, и они рассыпались веером, оставив нас с Мерил и Хватом стоять в ночи.

— Ч-что? — с запинкой пробормотал Хват. — В чем дело? Куда это они?

— Должно быть, услышали что-нибудь, — ответила Мерил.

Она нырнула обратно в автобус и вернулась, вооруженная мачете и плотницким топором. Потом надела тяжелую джинсовую куртку, сплошь обшитую, как мне показалось, столовыми приборами. Куртка звякнула.

— Это что, вместо кольчуги? — поинтересовался я.

Хват возился с вилкой, мешавшей застегнуть молнию.

— Лучшее, что я успел соорудить, — извиняющимся тоном сказал он. — Но они все-таки нержавеющие, стальные. Так что, видите, кусать ее всяким там будет сложнее.

Он тоже полез в салон и достал оттуда тяжелый на вид ящик для инструментов. С легкостью, говорившей о давнем опыте, коротышка закинул его на плечо и облизнул пересохшие губы.

— Что теперь? — спросил он.

Я покосился на камень — тот продолжал показывать в сторону озера.