Летний Рыцарь. Лики смерти

Так оно и оказалось: стройная, длинноногая женщина в джинсах и красной футболке стояла у моего потухшего камина. На ее груди весьма скромного размера красовалась на цепочке серебряная пентаграмма, которая в свете моего жезла засияла почти таким же ярким светом. Бледная кожа женщины напоминала оттенком подкорку дуба, пышные волосы — зрелую пшеницу, глаза — набухшие дождем грозовые облака. Красиво очерченные губы шевельнулись — сначала в улыбке, потом чуть удивленно надулись. Она подняла руки и растопырила длинные, изящные пальцы, показывая мне, что безоружна.

— Я позволила себе войти, — негромко сказала она. — Надеюсь, ты не против. Тебе стоило бы почаще менять заговоры.

Я опустил жезл, не в силах даже рта раскрыть от ошеломления. Сердце прыгало в груди какими-то дикими скачками. Она опустила руки и подошла ко мне. Она привстала на цыпочки, но с ее ростом она и без того могла дотянуться губами до моей щеки. От нее пахло полевыми цветами и жарким летним полуднем. Потом она отодвинулась, чтобы вглядеться в меня. Лицо ее приобрело чуть озабоченное выражение.

— Привет, Гарри.

И я отозвался едва слышным шепотом, с трудом ворочая онемевшим от потрясения языком:

— Привет, Элейн.

Глава 8

Элейн обогнула меня и двинулась в обход по моей квартире. Это не заняло у нее много времени. Моя берлога состоит из гостиной и спальни. Кухня представляет собой небольшую нишу с мойкой и холодильником. Пол у меня каменный, но я застелил его коврами — десятка два, не меньше. Вся мебель куплена на распродажах, зато уютная и удобная. Выдержать какой-либо стиль я даже не пытался. Большая часть стен занята книжными полками, а оставшуюся я тоже завесил коврами и постером «Звездных войн», который подарил мне Билли на Рождество. Это старый постер, на нем принцесса Лея жмется к ногам Люка Скайуокера.

Ну, скажем честно, таково убранство моей квартиры в нормальном состоянии. В последнее время я ее несколько подзапустил. Пахнет в ней если не как в хлеву, то не намного лучше, а коробки из-под пиццы и банки из-под колы давно уже переполнили мусорное ведро и усеяли значительную часть кухни. По комнате трудно пройти, не наступив на какой-нибудь предмет одежды, изрядно нуждающийся в стирке. Меблировки почти не видно под слоем бумаг, покрытых моими каракулями, и исписанных шариковых ручек.

Элейн прошлась по всему этому с видом сотрудника Красного Креста в зоне военных действий и покачала головой:

— Я знала, что ты меня не ждал, Гарри, но не думала, что одета слишком парадно. И ты живешь в этом?

— Элейн, — выдавил я из себя, — ты жива?

— Я ожидала комплиментов получше… впрочем, могло быть и хуже. — Она остановилась у входа на кухню и посмотрела на меня. — Да, Гарри, я жива. — На лице ее промелькнуло какое-то подобие любопытства. — Как ты себя чувствуешь?

Я опустился на диван, хрустнув наваленными на него бумагами. Потом убрал изготовленную к испепеляющему броску энергию в жезле, и его сияние померкло, оставив комнату в темноте. Какая разница — я все равно видел гостью перед глазами.

— Я потрясен, — сказал я наконец. — Этого не может быть. Адские погремушки, это, должно быть, какой-то трюк.

— Нет. Это я. Если бы я оказалась кем-нибудь из Небывальщины, как бы я переступила твой порог без приглашения? И потом, знаешь ли ты кого-нибудь другого, кто знал бы, как ты расставляешь охранительные заговоры?

— Ну, кто угодно может рано или поздно вычислить их.

— Ладно. Как думаешь, известно ли кому-нибудь еще, как ты пять раз за одну неделю завалил экзамен на водительские права? Или как ты вывихнул плечо, пытаясь произвести на меня впечатление своим футбольным мастерством? Или что мы заглянули друг другу в душу в первую же нашу с тобой ночь? Если хочешь, пожалуй, я смогу вспомнить код нашего замка.

— Боже мой, Элейн. — Я тряхнул головой. Элейн… жива? Мой мозг отказывался переварить такую возможность. — Но почему ты со мной не связалась?

Я видел ее — темный силуэт на фоне стены. Она помолчала, словно тщательно подбирая слова.

— Сначала… Я даже не знала, спасся ли ты. А потом… — Она покачала головой. — Я не была уверена, что хочу этого. И что ты этого хочешь. Столько всякого произошло…

Мое потрясение, мое недоверие разом сменились зудящей болью и старой, давно уже, казалось, забытой злостью.

— Ты смягчаешь выражения, — возразил я. — Ты пыталась уничтожить меня.

— Нет, — сказала она. — Боже мой, Гарри, нет. Ты не понимаешь. Я никогда не хотела этого.

— Ну да, — буркнул я с горечью. — Потому ты и сковала меня тем заклятием. Потому и удерживала меня, пока Джастин пытался меня уничтожить.

— Он никогда не желал твоей смерти…

— Конечно нет. Всего-то хотел залезть ко мне в голову. Хотел управлять мной. Превратить меня в… в… — От досады я даже не мог подобрать нужного слова.

— В раба-зомби, — тихо произнесла Элейн. — Он оплел бы тебя сетью заклятий, гарантирующих твою преданность. Чтобы превратить тебя в раба-зомби.

— А ведь это хуже смерти. И ты ему помогала.

Ее голос тоже дрогнул от злости.

— Да, Гарри. Я помогала ему. Рабы-зомби по-другому не могут.

Весь мой гнев разом куда-то улетучился.