Летний шторм

Третья папка, как уже было сказано, содержала материал об изучении самолeта, находящейся в нeм аппаратуры, документов, предъявленных комиссаром, как важнейшего доказательства его происхождения из другого мира. И самое главное, мира более позднего по времени. Этот материал уже был напечатан, но, как предупреждал гриф секретности, только в двух экземплярах. А историю, рассказанную самим комиссаром, даже не решились размножить. Может быть, у Верховного и наркома и есть копии, но в его руках побывал самый настоящий подлинник. Наверное, для того, чтобы убедить старшего майора Зайцева в исключительной важности того дела, к которому его решили подключить.

Был в третьей папке и подробный психологический портрет комиссара Банева, дополняющий выводы комиссии. Ибо, из исследований психологов следовало, что данный человек родился не в СССР и, даже, не в бывшей России. А в каком-то другом месте, аналога которому исследователи подобрать не могут.

Второй по важности, была всe-таки папка четвeртая, где пришелец из другого мира анализировал, как ускорить развитие Советского Союза, на что нужно обращать самое пристальное внимание, а что является тупиковыми путями развития, приведшими в его мире к краху. Здесь же описывались и самые важные научно-технические достижения передовых стран мира комиссара Банева.

Хотя, никаким комиссаром он там, естественно, не был. А являлся самым обычным инженером.

Следующие дни ушли не перелопачивание огромного вороха всякого информационного мусора, который не вписывался в привычные рамки объяснения происходящих событий. Были тут и сообщения о необычных явлениях, вроде огненных шаров различной формы, которые с началом войны встречались всe чаще. Были и рассказы об особых умениях разных людей, которые трудно было объяснить с точки зрения рядового человека. Встречались пересказы откровений предсказателей и, даже, обыкновенных сумасшедших. Хотя, пару недель назад старший майор Зайцев любое предположение о возможности прихода из чужого мира и времени отнeс бы к бреду сумасшедшего.

Впрочем, было одно отличие. Ни один из этих рассказов не создавал целостной картины, наблюдавшейся у Банева. Так, нелепые отрывки, некоторые из которых необходимо перепроверить, а большую часть можно сразу отправлять в мусорную корзину, как не содержащие никакого рационального зерна.

Задачей старшего майора госбезопасности Зайцева как раз и являлась сортировка этого информационного мусора по степени важности и достоверности.

Виктор посмотрел на часы. Время летит вперeд, как курьерский поезд. Нужно выпросить у наркома помощников. Есть же те, кто занимался этим делом до него. Кто-то изучал самолeт и, самое важное, документы, наблюдал комиссара Банева, выискивая в нeм черты необычности. Кто-то просто работал с ним всe это время. Необходимо хотя бы часть из них выпросить себе в помощь.

Виктор отметил это очередным пунктом своих выводов и перешeл к следующей строке.

Время в тюрьме течeт медленно. Нужно признать, что это одна из главных задач тюремного заключения - убедить арестанта, что он провeл в этих стенах целую вечность. Генералу Ровецкому порой казалось, что пробыл он в своей камере не менее полугода, но упрямый календарь, который ему почему-то выдали, сообщал, что с момента капитуляции польско-немецкого гарнизона Варшавы прошло чуть более месяца.

Генерал перевернул страницу. Благо, хоть, читать не запрещали, но принесли ему только Библию, мотивируя свой выбор тем, что никаких других книг на польском языке в тюремной библиотеке нет. Если не считать сочинений Маркса и Энгельса. "Если пан генерал желает, то ему немедленно их доставят?" Пан генерал не пожелал, предпочитая штудировать уже изрядно подзабытые религиозные предания древности.

Но сегодня не шло и чтение. Завтра первое сентября. Вторая годовщина начала войны. Генерал пытался определиться с тем, что же они всe-таки сделали неправильно. Вернее, с тем, что сделали неправильно в Варшаве? Ибо, у полковника Ровецкого никаких реальных шансов повлиять на политику правительства не было в принципе. Что может сделать командир бригады, пусть и особой - второй Варшавской танковой. Тем более, что реальная сила польских танков оказалась намного меньше того, что ожидало командование в Варшаве. Весь недолгий месяц войны ему пришлось только прорывать окружения и нести потери. И ни одного геройского разгрома противника, которые виделись до войны стратегам из генерального штаба. Обидно, но его вины здесь нет. Он сделал всe, что от него зависело. Просто противник, оказался сильнее, чем они думали.

А союзники так и не решились начать войну. Было много приветственных слов и горячих обещаний, но, к сожалению, не было дела.