Летний шторм

В коридоре раздались шаги. Генерал удивлeнно посмотрел на часы. Для обхода рановато? Шаги замерли около его двери. Удивление нарастало. До прогулки ещe целых четыре часа, а никуда больше его не выводили. После первого формального допроса, практически повторяющего тот, которому его подвергли в штабе десятой армии красных, никто не пытался выведать у него никаких тайн. Поначалу любые шаги в коридоре заставляли его напрягаться в ожидании, что сейчас его потащат на допрос. Но время шло, проходили дни и недели, а о его существовании забыли. Нет, караульные исправно несли свою службу, оглядывая через окошко внутренности его камеры, строго вовремя приносили еду, строго вовремя выводили на прогулку в каменный мешок прогулочного дворика. Вот только, никто не спешил выведывать у него планы польского командования, никто не требовал предать своих друзей по борьбе, никто не выламывал рук и не бил по зубам, выпытывая неведомые тайны. Складывалось впечатление, что бывший командующий Армии Крайовой большевистскому руководству просто не интересен.

В дверях заскрипел ключ. Генерал приподнялся из-за стола в тревожном ожидании. Медленно отползла в сторону дверь, из коридора раздалось: "Заключeнный Ровецкий на выход".

Генерал сложил руки за спиной и двинулся к выходу.

Нужный кабинет оказался недалеко. Его завели внутрь, оставили около двери. Генерал присмотрелся к человеку, сидящему у стола. Тот что-то старательно писал, не обращая на заключeнного никакого внимания. Генерал внутренне усмехнулся - эту науку им тоже преподавали в своe время. Нужно убедить заключeнного, что он никто и ничто, никому не нужен, что тратят на него драгоценное время, заранее сожалея об этом. Генерал приготовился ждать. Но следователь быстро оторвался от своих бумажек, бросил по-польски: "Проходите, пан генерал, садитесь".

Генерал Ровецкий присел на табурет, находящийся перед столом следователя, ожидая продолжения беседы, которая началась в столь неожиданном для него ключе. Не "заключенный", а "пан генерал". Наверное, большевикам понадобилось от него что-то особенное, раз они от долгого молчания перешли к столь вежливой манере беседы.

Но энкавэдешник опять замолчал, дописывая свои бумаги. Прошло ещe минут пять, прежде чем он оторвал взгляд от своих записей и посмотрел на заключeнного.

- Извините, очень много работы. - Следователь потeр глаза, перевeл их от поверхности стола к пыльному окну, которое не смогли прояснить даже прорывающиеся сквозь плотную пелену облаков солнечные лучи.

Генерал задумался. Что-то очень серьезное произошло в России, если большевики работают в воскресенье. Пусть они и известные безбожники, и обходят божьи храмы стороной, но выходные соблюдают даже они. Задним планом пришла мысль, что говорит с ним энкавэдешник по-польски, причeм, совсем без акцента.

- Вы поляк? - Спросил генерал.

- Нет, я литовец. - Отозвался следователь.

- И давно служите большевикам? - Продолжил генерал Ровецкий, чувствуя, как разгорается в груди жар неприязни к этому чекисту.

- Давно! - Тот бросил на генерала насмешливый взгляд. - С двадцатого года. С тех самых пор, как ваши бравые жолнежи вошли в Вильно. И повесили моего отца за то, что он отказался говорить по-польски.

- Я не участвовал в том походе!

- Я знаю. - Устало отозвался следователь и вновь углубился в свои бумаги.

- И чего вы от меня хотите? - Не выдержал пытки ожиданием генерал Ровецкий.

- Я от вас? - Поднял взгляд энкавэдешник. - Ничего!

- А зачем я здесь? - Начал закипать генерал.

- С вами хотел поговорить один ваш бывший товарищ. Он скоро подойдeт. - Бросил ему следователь и опять углубился в свои записи.

Генерал Ровецкий задумался. Никаких знакомых, которые могли служить в НКВД, у него не было. По крайней мере, по его сведениям. Нарастало удивление.

Но опять скрипнула дверь, и в кабинет вошeл ещe один человек. Был этот человек генералу Ровецкому знаком, но что-то мешало окончательно определиться с личностью вошедшего. Всe стало ясно, когда он прошeл к столу в полосу мутного дневного света.

- Анджей, это ты? - Выдохнул генерал. - Но что за странный вид?

Вошедший окинул себя взглядом, поправил китель и конфедератку.

- А что в нeм странного, пан генерал?

- Но это не польская форма! - Возмутился генерал Ровецкий.

- Ну, почему же, Стефан. - Отбросил ненужную субординацию посетитель. - Это форма польского корпуса генерала Берлинга, в котором я занимаю должность заместителя начальника контрразведки.

Генерал похолодел. Кажется, это не шутка, как показалось ему вначале. Пригляделся. Основа формы подполковника Витковского несомненно польская. По крайней мере, конфедератка осталась без изменений, да и польский "Белый орeл" всe также красовался на ней. Сходным был и покрой кителя. А вот погоны очень сильно напоминали те, которые носила, в своe время, царская армия. Основу оставили польскую, но размер и расположение звeздочек поменяли, копируя погоны обер-офицеров российской царской армии. Генерал Ровецкий поморщился.

- А ты, Стефан, предпочитаешь увидеть немецкие знаки различия или австрийские. - Нехорошо усмехнулся Витковский.