Лето

Чего они друг от друга хотели, к примеру, в этом голосовании, которое раскололо страну, раскололо ее собственную семью, словно сырорезкой, нарезало ломтями саму повседневность, вызвав озлобленность, с которой никто не знал, что делать; в этом голосовании, которое многие люди использовали для оскорбления других людей, как бы те ни проголосовали; в этом голосовании, которое могло теперь стать проклятием для одного ее ребенка и чем-то вроде разрешения на низменное отношение к другим – для другого; в этом голосовании, настолько важном для нее и настолько отжившем для ярких молодых людей типа этой девушки Шарлотты, что она даже назвала его мухой на трупе.

А если бы у нас все это отняли? – думала Грейс. – Скажем, Саша с ее апокалиптической интуицией будит нас в обоих домах посреди ночи, потому что Саша снова очень громко кричит во сне: видение охваченного пламенем мира, поветрие, поразившее разум ее дочери, – скажем, если все это и правда в конце концов окажется правдой?

Ну, не будь идиоткой. Этого не случится.

Ничего подобного вообще-то никогда не произойдет.

Ничего такого уж подрывающего жизнь, какой мы ее знали.

Поветрие – оно в головах, а не в мире.

Но скажем, просто скажем, это оказалось правдой. Скажем, это произошло.

Тогда какой мог бы быть во всем этом смысл?

Зачем мы здесь были?

Чтобы заработать побольше денег?

Чтобы все эти люди кричали тебе в лицо твое имя, или даже не твое, а чужое имя, как, например, знаменитой Клэр Данн, ломающей комедию на телевидении?

Неужели существование на земле и впрямь сводится к тому, что кто-то владеет деревом во дворе? К тому, что ты чувствуешь удовлетворение, наслаждение и блаженство, когда смотришь на это дерево, потому что оно твое, а когда думаешь, что оно не твое, то мечтаешь это дерево убрать?

Невдалеке слева Грейс увидела колокольню.

Грейс повернула в сторону суши. Скатилась по собачьей тропке между кустами к голым деревьям вокруг колокольни.

Но, добравшись туда, не узнала это место, словно никогда здесь раньше не бывала.

Это точно оно?

Она слегка расстроилась.

Ну, это же было так давно.

Тогда было лето.

Церковь Оружий Света. Что за странное название.

Встарь были рыцари храбры.

Мать поворачивается к ней, смеется, но взгляд обиженный.

Ворота церкви были заперты. Поэтому Грейс перелезла через небольшую каменную стенку. Пересекла под зимним солнцем могилы и распугала птиц на ветвях. Здесь было прекрасно, хотя и совсем не похоже на то, каким она запомнила это место. Так что не зря она сюда пришла, очень красиво, даже зимой, хотя здесь не было ничего, кроме множества старых могил и опавших листьев.

Грейс попробовала церковную дверь.

Заперта.

Грейс встала на металлический ящик – из тех, где хранится электрооборудование. Заглянула сквозь нижнюю часть решетчатого окна.

Внутри церкви вообще ничего не было. Просто пустое каменное помещение.

«Интересно, куда делись сиденья», – подумала Грейс.

При этом в голове отчетливо всплыло, что она, как ни странно, даже помогала чинить здесь церковное сиденье.

«То есть я это сделала!

Он заменил кусок дерева в сиденье, мужчина, и разрешил мне его покрасить за него».

(Грейс спрыгнула с металлического ящика.

Она улыбалась от воспоминания.)

«Он его ремонтировал. Мужчина разрешил мне покрасить кусок, чтобы тот был такого же цвета, как и остальное дерево, из которого сделано сиденье».

Грейс прислонилась к стене церкви и окинула взглядом осевшие надгробные плиты, голые скелеты деревьев.

«Там была могила, похожая на ящик, верно? Я сидела или лежала на ней.

Может, даже заснула на ней, разморенная жарой?»

Грейс оттолкнулась от стены церкви и обошла вокруг нее в сторону кладбища. Другие могилы, другие кусты и трава. Но там под ветвями все-таки была одна могила-ящик размером со стол или высокую односпальную кровать.

Грейс подошла к ней и прочитала надпись.

Это была могила Томаса Ламмиса и его жены Анны, а также других членов семьи Ламмис, включая малышку Марджори Ламмис, которая прожила всего восемь месяцев.

Даты. Горельеф с черепом, а над ним что-то похожее на собранные складками покрывала, театральный занавес.

Грейс ничего такого не помнила.

Но разве там не было стихов?

Она обошла каменные плиты вокруг.

Нет, никаких стихов.

Она прислонилась к могиле и закрыла руками глаза.

Небольшой красивый камень со стихами. Где-то сзади, у компостной кучи. Верно?

Но вся задняя сторона Церкви Оружий Света была огорожена.

Впрочем, проволока оказалась прорвана на высоте собаки, на высоте лисы. Грейс протиснулась в лазейку. Ткнула руку в какие-то заросли. Нащупала что-то глубоко внутри. Отломила сучковатую веточку. Остальное отпихнула. Заросли отшатнулись.