Лето без каникул

— Выше? — переспросил Егор и по глазам Русакова увидел, что председатель говорит с ним несерьезно и сразу разгадав, что он, Егор Шеломов, тоже не прочь подзаработать на заломе. Ну что же, если так, то можно и ему сказать напрямик. И спросил: — А сколько ты, Иван Трофимович, мне положишь? Из артельных выделишь полсотни?

— А ты артель спроси. Вон Игорь у них старший. Попробуй, может, по-родственному и столкуетесь. — И крикнул: — Игорь, иди-ка сюда! Вот батька твой хочет в пай вступить, просит полсотни. Как считаешь?

Игорь пробрался через завал бревен.

— А мы сами справимся, Иван Трофимович.

— Смотрите, вы хозяева. Только, как говорят на ярмарках, сегодня за так, а завтра — пятак.

И, положив перед собой багор, Егор присел на вытесненные из воды бревна, не спеша достал кисет и, щурясь на заходящее солнце, закурил: «Действуйте, действуйте, а я посмотрю на спектакль». Он сидел, вытянув ноги, и, глубоко затягиваясь табачным дымком, с любопытством наблюдал, как ребята мечутся по вздыбленному деревянному настилу Кривой протоки.

— А вы не бегайте, вы поспокойнее. Залом не футбол! — многозначительно усмехаясь, говорил он, но на его советы никто не обращал внимания. — Не то бревнышко держит, которое сверху, а которого не видать. Оно под водой, может, на самом дне лежит, а вы, огольцы-молодцы, того не соображаете.

Видимо, Русаков все же услышал Егора.

— Егор Трофимович, ты бы лучше шел домой. Сам не работаешь и другим мешаешь.

— Уйти я, конечно, могу, — ответил Егор, — но только по своей воле. Потому как Кривая протока государственная, и, может, я сюда пришел по своим делам, искупаться охота…

И не двинулся с места, продолжая глубокомысленно рассуждать о том, что всякое дело своего опыта требует, а залом особенно, потому как дело это путаное и сразу что к чему не понять.

Русаков махнул рукой и вернулся к ребятам, а Егор прилег на теплый песок. Он, конечно, не пропускал ни одного шага своих конкурентов, но и не мог не отдать им должное. Хватки маловато, но себя не жалеют. Багры так и ходят, так и ходят! Ему бы этих ребят! Но вдруг подумал: как же так — сенокос в разгаре, а колхоз с заломом связался? Тут что-то не так. И, только взглянув вверх по реке и увидев приткнувшуюся вплотную к залому груженную жердями шаланду, все понял. Так вон оно в чем дело! Надо сушить сено, а в шаланде жерди. Тут рубль пожалеешь, потом убытков не оберешься. Давно ли колхоз его прижал с детдомовскими деньгами, а теперь он прижмет колхоз. Хоть маленькое, но отмщение. Мелькнула мысль: а ведь колхоз его и выручил. Но Егор отмахнулся от этой мысли: нечего сказать, выручил — привязал его с топором к птичьей ферме да на свои расценки посадил — разве их сравнишь с частным уговором? В общем, ничем он колхозу не обязан. А жизнь его вот на этот залом похожа. Все перепуталось, и как ее распутать — неведомо.

Игоря раздражало присутствие отца, мешало работать… «Чего он ждет? Признаем свое бессилие? Ну нет. И день, и два, и три проторчим здесь, а залом разберем».

Ребята стояли цепью вдоль головы залома и по команде то Игоря, то Русакова каждый старался вытолкнуть на воду свое бревно. Пятнадцать человек, они отрывали от огромного деревянного тела пятнадцать бревен, но тут же откуда-то снизу всплывали новые, и тогда Игорю казалось, что он сражается с огромным распластавшимся по Кривой протоке драконом.

Летние сумерки уже давно окутали речную низину, а залом по-прежнему дыбился от берега до берега, и, пожалуй, он стал еще больше и, в чем боялся себе признаться Русаков, плотнее. Что-то надо было решать и делать. Он прикидывал: а что, если разгрузить шаланду и перевезти жерди до большой дороги? Но на чем? Машина не пройдет, да и на телегах не проехать. На себе? Сколько же потребуется дней и людей. Нет, нет, единственный выход — протолкнуть шаланду. И не позже утра. Он оглядел цепочку ребят. Они по-прежнему орудовали баграми, но их движения уже не были так быстры и энергичны, как час назад, они явно устали, и это нетрудно было заметить даже в сумерках белой ночи, которая делала их похожими на тени. Русаков подошел к Игорю, отозвал его и, немного помолчав, сказал:

— Давай посоветуемся. Дела наши не очень блестящи, скажем прямо, худые наши дела. И, честно говоря, это прежде всего моя вина. Знал ведь, что Тесов ненадежный парень, а все-таки послал его сюда. Жалко было отрывать хороших ребят от сенокоса, да и думалось — обойдется, никакого залома не будет. А на рейде прорвало запань. А вторая моя ошибка — думал, неужели с такими ребятами, как вы, не справимся с заломом? Но, оказывается, тут залом хитрый… Тут большое уменье нужно. Так вот, как быть — честно признаем свое бессилие и пойдем на поклон к твоему отцу или совершим третью ошибку — будем биться лбом о стенку?

— Но почему вы уверены, что он сможет распутать залом?

— Он тут, наверное, рабатывал… Ты не знаешь?