Лето без каникул

— А ты можешь изъясняться понятней? — спросил Игорь. — При чем тут кончик ботинка? И какое он имеет отношение к сену?

— Самое прямое! Этот самый кончик из копны торчал, а я ее заграбастал — и в машину. Так как думаешь, сейчас посмотрим или до милиции потерпим?

Игорь ткнул пальцем в сено:

— Там?

— Там… Лежит, все слышит и притворяется, будто не о нем речь… Вот только кто — ума не приложу… Наш большепустошский или чужой? Если наш, то кто на такую подлость пошел? И что ему за это будет? Суда не избежать — это точно. А дадут сколько? Год верный! А если учесть, как хитро все было задумано, то, пожалуй, и два заработает.

Машина остановилась у подъезда милиции.

— Так пошли, — сказал недовольным голосом пассажир, выходя из кабины.

Емельян и Игорь перемахнули через борт.

— А копна? — спросил Емельян.

— Зачем копна? — удивился пассажир.

— Перетряхните — увидите… — И Емельян откинул борт.

И, прежде чем пассажир успел протянуть руку к сену, копна зашевелилась, поднялась и опала. А посреди машины вдруг оказался человек.

— Он! — крикнул пассажир.

— И впрямь он! — подтвердил Емельян.

— Так и думал, что он, — сказал Игорь, которому ничего другого сказать не оставалось.

Посреди машины, в сумерках июльской ночи стоял Васька Про́цент.

— Так как, ворюга, — спросил Емельян, — своими ногами в милицию пойдешь? А может, на руках тебя снести? Могу с копной. Не привыкать стать…

29

В Больших Пустошах только и было разговоров о Ваське Про́центе. Надо же, как умудрился воровать! Да и какое это воровство? Воруют тайно, а он открыто, средь бела дня. И не грабеж это. Что же тогда? Чистое мошенничество — вот что это такое. И уже поползли слухи-разговоры: не иначе, как Васька паромный трос подпилил, — говорят, кто-то видел его, как он тайком пробирался к переправе, и теперь ясно — он похитил деньги у пьяного Натальиного мужика — Егора. И никто не пожалел Про́цента, когда началось следствие по всем его делам, а самого его увезли из Больших Пустошей в город, где тюремные корпуса были переоборудованы под новую районную больницу, а старый каменный купеческий дом обнесли высоким забором и сделали тюрьмой. Но все эти события лишь на короткое время отвлекли Игоря. Как только он дал следователю свои показания, им вновь овладела мысль о комсомольском собрании. И принял решение: созвать собрание в понедельник. Без разрешения Яблочкиной? А почему бы и нет? И пусть она говорит, что хочет. Больше ждать нельзя. И так затянули из-за всей этой истории с Васькой Про́центом. Да и в конце концов, чего бояться, если Андрей, Нинка, Рюмахин, Поляков да еще он скажут «да!» Вряд ли кто-нибудь осмелится сказать «нет!» Все вступят! Наверняка вступят. Русаков? Игорь вспомнил приезд председателя на пойму. Неужели Иван Трофимович не понимает, что с его философией от него сбегут все выпускники. Даже Тесова нельзя выгнать после всего, что случилось на Кривой протоке. Иной еще позавидует ему. Все рухнет. Так в горах с осыпи маленьких камешков начинается обвал.

В понедельник, в день комсомольского собрания, уже после обеда Русаков остановил свой вездеход около птицефермы и, вызвав Богданову, открыл перед ней дверцу машины.

— Садись, Нина, поедем в город.

— А до завтра нельзя отложить?

— Срочное дело: в один из совхозов прислали оборудование для птицефермы, а совхоз из птицеводческого сделали свиноводческим. Куда ему куриная механизация. А мы наверняка что-нибудь найдем для себя подходящее. Кстати, захватим с собой и Андрея. Купим лодочный мотор. Ведь приходится часто гонять паром за одним-двумя пассажирами. А на моторной лодке туда и обратно долго ли?

Заехали за Андреем. Но странно — Андрей, хоть и не предложил отложить поездку до завтра, но все же осведомился:

— А к семи обратно поспеем?

— Вы не в гости ли вместе собрались? — спросил Русаков. — А может, в кино?

— Комсомольское собрание сегодня, — сказал Андрей. — Не хотелось бы опаздывать.

— Успеем!

Но так случилось, что склад «Сельхозтехники», куда они приехали, чтобы посмотреть оборудование и выбрать мотор, оказался закрытым, и в конторе им предложили подождать, пока вернется завскладом, который срочно выехал на вокзал для разгрузки вагона с запасными частями. Андрей заволновался. Если долго ждать, то на собрание они наверняка опоздают.

— Иван Трофимович, а может, отложить это дело до завтра?

— Собрание? — в свою очередь спросил Русаков.

— Очень важное, — сказала Нина.

— Да, очень важное, — подтвердил Андрей.

— А о чем?

— Будет обсуждаться заявление о вступлении в колхоз, — сказал Андрей.

— В колхоз? — удивился Русаков. — Но при чем здесь комсомол? Заявление в колхоз обсуждается на правлении. А кто подал?

— Нас пятеро. Инициативная группа.

— Какая разница! Все равно комсомол не может принять вас в колхоз.

И, не ожидая, что ответит ему на это Кочергин, быстро зашагал от склада в контору. Через несколько минут он вышел и весело сказал:

— Ну, ребята, вам повезло. Договорился, что мотор нам доставят, а на оборудование птицефермы мы первые кандидаты… Сколько сейчас времени? Четыре? Поехали.