Лето без тебя – не лето

– Прости, но мы несовершеннолетних не спаиваем, – заявил Джереми, плюхаясь рядом со мной на пол.

Я ущипнула его за плечо.

– Дурак, ты тоже несовершеннолетний. Нам всем еще рано.

– Да, но ты ведь самая младшая, – возразил он. – Мама бы меня убила.

Впервые кто-то из нас упомянул Сюзанну. Я бросила взгляд на Конрада, но его лицо ничего не выражало. Я выдохнула. И вдруг у меня появилась отличная мысль. Я вскочила и распахнула дверцы тумбы под телевизором. Пробежала пальцами по футлярам с дисками и кассетам с домашним видео, аккуратно подписанным наклонным почерком Сюзанны. Наконец я нашла, что искала.

– Что ты делаешь? – спросил меня Джереми.

– Погоди, – ответила я, стоя к ним спиной. Я включила телевизор и вставила кассету в видеомагнитофон.

На экране появился Конрад двенадцати лет. С прыщавым лицом и скобками на зубах. Он, нахмурившись, лежал на пляжном полотенце. Тем летом он никому не позволял себя фотографировать.

– Ну же, Конни, пожелай всем веселого Дня независимости, – попросил мистер Фишер, как всегда выступавший в роли оператора.

Мы с Джереми переглянулись и прыснули со смеху. Конрад кинул на нас яростный взгляд. Он дернулся за пультом, но Джереми его опередил. Захлебываясь от смеха, он поднял пульт над головой. Мальчишки завозились, отбирая его друг у друга, но вдруг остановились.

В объективе камеры стояла Сюзанна в своей широкополой шляпе и длинной белой рубашке поверх купальника.

– Сюз, дорогая, что ты чувствуешь сегодня, в день рождения нашего государства?

Сюзанна подняла глаза к небу.

– Угомонись, Адам. Иди поснимай детей.

И вдруг из-под полей показалась ее улыбка – неторопливая, из самой глубины души. Улыбка женщины, искренне любившей человека с видеокамерой.

Конрад перестал сражаться за пульт, пару секунд глядел на экран, затем потребовал:

– Выключи!

– Да ладно тебе, давай посмотрим, – заартачился Джереми.

Конрад ничего не сказал, но и от телевизора не отвернулся.

Затем камера поймала меня, и Джереми снова расхохотался. И Конрад тоже. Этого-то я и ждала. Так и знала, что это их рассмешит.

Я – в огромных очках и ярком полосатом танкини, с круглым как у четырехлетки, торчащим из-под купальника животиком. Я убегала от Стивена и Джереми и орала во всю глотку. А они гнались за мной с медузой в руках, которая, как я позже выяснила, оказалась комком водорослей.

Волосы у Джереми совсем побелели от солнца, он выглядел в точности так, как я запомнила.

– Беллс, ты здесь вылитый пляжный мяч, – выдавил он, трясясь от смеха.

Я тоже хихикнула.

– Следи за языком, – предупредила я. – Это было замечательное лето. Каждое лето здесь по-настоящему… замечательное.

И это еще слабо сказано.

Конрад молча поднялся и сходил за текилой. Разлил понемногу в стаканчики, на сей раз мою порцию не разбавили.

Мы выпили вместе. Когда я глотнула, горло так обожгло, что я прослезилась. Конрад и Джереми снова расхохотались.

– Пососи дольку лайма, – посоветовал Конрад.

Я пососала. Совсем скоро по телу разлилось тепло, и меня охватила восхитительная расслабленность. Я легла на пол, раскинув волосы, и уставилась в потолок, наблюдая, как вертятся лопасти вентилятора.

Когда Конрад встал и пошел в ванную, Джереми перекатился на бок.

– Эй, Белли, – позвал он. – Правда или желание?

– Что за тупость? – откликнулась я.

– Да ладно тебе. Давай поиграем, Беллс. Пожалуйста?

Я закатила глаза, но села.

– Желание.

Глаза у Джереми хитро заблестели. Этот взгляд я не видела с тех пор, как Сюзанна снова заболела.

– Я желаю, чтобы ты меня поцеловала, по старинке. С прошлого раза я многому научился.

Вот смех! Я от него ожидала чего угодно, но только не этого.

Джереми наклонил ко мне лицо, чем снова меня рассмешил. Я подалась вперед, взяла его за подбородок и звонко чмокнула в щеку.

– Да брось! – запротестовал он. – Это ненастоящий поцелуй.

– Ты не уточнял, – возразила я и отчего-то вспыхнула.

– Ну же, Беллс, – настаивал он. – В тот раз мы не так целовались.

В комнату, вытирая ладони о джинсы, вошел Конрад.

– Ты о чем это, Джер? А как же твоя девушка?

Я оглянулась на Джереми, его щеки зарделись.

– У тебя есть девушка? – проронила я укоризненным тоном. С какой стати я его обвиняю? Джереми мне ничего не должен. Он же не моя собственность. Хотя он никогда не мешал мне так думать.

Сколько времени мы провели вместе, и он ни разу не заикнулся о девушке. Уму непостижимо! Выходит, не одна я хранила секреты. Как грустно.

– Мы расстались. Она едет учиться в Тулейн, а я остаюсь здесь. Мы решили, что нет смысла продолжать отношения. – Джереми яростно глянул на Конрада, затем снова посмотрел на меня. – К тому же мы постоянно то сходились, то расходились. Она чокнутая.

Мне совсем не хотелось думать, как он встречается с какой-то чокнутой девушкой, которая так ему нравится, что он готов возвращаться к ней снова и снова.

– Как ее зовут? – спросила я.

Он поколебался.

– Мара, – наконец выдавил он.

– Ты ее любил? – допытывалась я, расхрабрившись от выпитого алкоголя.

– Нет, – в этот раз не колеблясь ответил он.

– Ладно, моя очередь, – сменила я тему, кроша корочку от пиццы. – Конрад, правда или желание?