Лето длиной в полчаса

Пилигрим отвернулся к окну, скрывая разочарование. А чего он хотел? Чтобы такая девушка потратила лучшие годы на ожидание неизвестно чего? Да кто он такой, чтобы его ждать? Шут гороховый, сутками шуршащий в виртуальном мире пыльным потрёпанным балахоном.

В памяти возник длинный зелёный глаз, подмигивающий из зазеркалья. Ему тоже было несладко, подумал Пилигрим, ощутив чувство странной общности с художником, умершим больше пятисот лет назад. Тот тоже ловил мимолетные взгляды на привале, случайные, ничего не значащую улыбку, брошенное приветливое слово, а потом вспоминал, фантазировал, мечтал, наверное… Но Мартину было легче, потому что он умел рисовать. Если бы Пилигрим обладал таким даром, он бы точно знал, что ему делать.

– Расскажи что-нибудь, – попросила Яна. – А то когда ты молчишь, мне кажется, что ты на меня обиделся.

Пилигрим повернулся к ней.

– Что тебе рассказать?

Слава богу, голос звучит совершенно естественно. Никакой романтической печали, никаких траурных интонаций – вот уж был бы позор.

Яна сделала большие глаза.

– Детектив! Читаешь детективы?

– Да их и читать не нужно, – не вытерпел Пилигрим. – У меня сейчас не жизнь, а сплошной детектив.

– Как это? – не поняла Яна.

И Пилигрим, радуясь, что нашлась интересная общая тема, поведал ей о событиях прошедших двух дней, начавшихся в «Кружке» и окончившихся убийством немолодой худой тетки под ахтунговым ником «Мадам». Яна слушала, наклонившись к Пилигриму так близко, что их волосы соприкасались. Но сейчас, увлёкшись рассказом, он не ощущал их сумасшедшего электрического воздействия. Изображал действующих персонажей в лицах, менял голоса и интонации… скоморошествовал, как говорил батяня.

Яна реагировала как надо: иногда закрывала ладонями раскрасневшиеся щёки, иногда хохотала, иногда смотрела с благоговейным молчаливым ужасом. В общем, оказалась благодарным зрителем.

Когда Пилигрим закончил, то с удивлением заметил, что за соседним столиком воцарилась тишина. Сильно пожилая тётка с ярко-синими волосами, торчавшими во все стороны, рассматривала Пилигрима, как медведя в зоопарке. А представительный седой мужик, сидевший с ней, поднялся со стула, подошёл к Пилигриму и положил перед ним свою визитку:

– Брависсимо, юноша! У вас настоящий талант. Если надумаете поучаствовать в нашем шоу – милости прошу, звоните.

Пилигрим бросил только один взгляд на визитку, схватил Яну за руку и потащил её к выходу. Визитка осталась лежать на столе.

– Ты с ума сошёл, – выговаривала ему Яна по дороге. – Такой шанс! Претенденты трупами ложатся, чтобы туда попасть!

– Ноги моей не будет в этом дурдоме, – отчеканил Пилигрим. – В гробу я видал такие шансы! А претенденты пускай ложатся. Меньше дураков останется.

Он только представил, что напишет братва в жэжэшке по поводу его участия в этом проекте, и трезво содрогнулся.

– Слушай, сбавь темп.

Пилигрим опомнился и остановился. Оказывается, он протащил Яну через два квартала от опоганенного места. Яна освободила руку и сняла правую туфельку. Осмотрела ногу, опираясь на Пилигрима, сморщилась и покачала головой.

– Больно? – спросил Пилигрим с раскаянием. – Давай пойдём в другую кафешку, где нет извращенцев.

– Да где их теперь нет? – Яна надела туфельку и сделала несколько неровных прихрамывающих шагов.

Пилигрим испугался, что сейчас она помашет ему ручкой, но вместо этого Яна предложила:

– Посидим на бульварчике.

Они дошли до Гоголевского бульвара. По дороге Пилигрим чувствовал, что рука, опирающаяся на его локоть, становится все тяжелее. Нашёл свободную скамейку, усадил Яну и велел:

– Жди, я быстро.

И стрелой полетел в ближайшую аптеку.

Обратно вернулся с мозольным пластырем и ватными дисками. Когда мама разнашивала новую обувь, она обычно пользовалась этим незаменимым набором.

– Давай помогу. – Пилигрим опустился перед Яной на одно колено (не без умысла) и взялся за правую туфельку. – Потерпи, сейчас перестанет болеть. – Он осторожно снял туфельку и осмотрел растёртую содранную кожу. Приложил к травмированному месту пару ватных дисков, сверху крест-накрест наклеил два пластыря. – Вот так, – сказал он, полюбовавшись на свое творение. – Не панацея, конечно, но до дома дойдёшь. Может, посидишь пока так, без обуви? Пускай нога отдохнет.

Яна замерла в неудобной позе с босой ногой на весу. Пилигрим уселся рядом и быстро подставил кроссовку. Кроссовка выглядела огромной, грязной и непрезебентальной, но Яна без колебаний опустила на неё ногу. Нет, ножку, мысленно поправился Пилигрим, такой маленькой она казалась на фоне сорок второго растоптанного.

Было ещё довольно светло, но вечерний воздух стал прохладным. Яна поёжилась и обхватила себя обеими руками. Пилигрим снял блейзер Дедала и помог ей влезть в длинные рукава. Вытащил длинные шелковые волосы, оказавшиеся под кофтой, и спросил:

– Не холодно?

Яна посмотрела на него мерцающими глазами и уронила загадочно, как мама вчера:

– Повезёт кому-то. – Вздохнула и ответила совсем другим, будничным тоном: – Нет, не холодно. Кстати, у тебя хорошая туалетная вода. – Она принюхалась к воротнику. – Как называется?