Лето Гелликонии

— Я пришел к вам, потому что хочу научиться петь на языке племени ваших предков, ваше величество, — рассерженно проговорил он. — А вы заставляете меня петь о проклятии моего рождения. Вы превозносите этого человека, но чтобы узнать его так, как знаю я, нужно родиться его сыном. В его сердце нет места ничему человеческому, он грезит о небывалой славе и мостит к ней дорогу трупами своих подданных. Религия и власть — больше его ничто не интересует. Религия и власть, а о Татро и Робе он забыл, едва они появились на свет.

— Долг короля — править своей страной, такова его судьба, — пропела в ответ королева-мади. — В умах королей всегда зреют планы, недоступные пониманию нас, простых смертных. Там, где живет король, другим людям жизни нет.

— Жажда власти и славы — это камень, — с жаром отозвался Роба. — И этот камень придавил моего отца. Меня, своего сына, он хотел заточить в монастыре на два года. Два года в застенке я должен был учиться любить славу и власть. В монастыре в Матрассиле мне пришлось дать обет молчания, чтобы меня представили каменному идолу Панновала — Акханабе… Зачем мне все это терпеть, ваше величество?

Я говорю вам — у моего отца сердце превратилось в камень, и я бежал от него, бежал со всех ног, чтобы присоединиться к вашим соплеменникам, добрая королева.

Базкаарнет-она ответила ему песней:

— Мои соплеменники, о которых вы говорите, это ничтожества, пыль земли. У нас нет разума, только Ахд, благодаря которому мы избавлены от чувства вины. Как вы, люди, называете это? Бессовестные. Да, мы бессовестны; мы можем только идти, идти и идти, оставляя за спиной свою жизнь. Из тысяч мади повезло только мне, несчастной хромой. Мой драгоценнейший супруг, король Сайрен, научил меня любить и ценить религию, которой не знают несчастные невежды мади. Как странно — существовать много веков и не знать, что появился на свет только благодаря милости Всемогущего! Вот почему вера твоего отца вызывает у меня уважение. С тех пор как он здесь, он каждый день подвергает себя бичеванию.

Когда пение королевы утихло, Роба спросил с горечью:

— И зачем же мой отец явился сюда? Неужели он ищет меня, сбежавшую часть своего королевства?

— О нет, нет! — последовала трель мелодичного смеха. — Ваш отец здесь для переговоров с королем Сайреном Стандом и церковными дигнитариями из далекого Панновала. Я уже виделась с ними, и мы приятно беседовали.

Роба сделал шаг вперед и теперь стоял так близко от королевы, что слуге пришлось махать опахалом с удвоенной осторожностью, чтобы не задеть принца Борлиена.

— И о чем же мой отец говорил с вашим мужем, могу я спросить? Вам, конечно, известно, что вот уже десять лет между нашими странами не утихает вражда и схватки на наших границах не прекращаются? О чем они могут договариваться? Что мой отец ищет здесь? Быть может, то, что у него и так уже есть?

— Кто может знать помыслы королей? — насмешливо пропела в ответ Базкаарнет-она.

Одна из ярких птичек случайно задела крылом лицо Робы, и он со злостью сбил ее на пол.

— Вы, ваше величество, вы должны их знать. Что они задумали?

— Твой отец носит в себе рану — я увидела это по его лицу, — пропела в ответ королева. — Он страстно желает сделать свою страну самой могущественной. Ради этого он готов принести в жертву даже свою королеву, вашу мать, принц.

— Он собирается пожертвовать моей матерью — каким образом?

— Он принесет ее в жертву истории. У женщины нет иной судьбы, кроме судьбы ее мужа, она всегда живет в его тени. Мы, женщины, всего лишь жалкие орудия в руках вас, мужчин…

Путь потерял для него четкие очертания. Его не оставляло ощущение надвигающегося зла. Соображения, которыми он руководствовался еще недавно, теперь казались ему ничтожными. Он сделал попытку вернуться к мади и среди них забыть о людском предательстве. Но Ахд уже не устраивал его: Путь требовал полного покоя или по меньшей мере отсутствия разума. Через несколько дней он оставил племя и отправился скитаться в одиночку, но тоже без цели. Он ночевал в лесу на деревьях и в брошенных логовах хищников; это принесло ему пусть слабое, но все же успокоение. Он быстро забыл песни мади и разговаривал с самим собой только на языке людей. Он жил, питаясь плодами фруктовых деревьев, грибами и той живностью, что шныряла под ногами.

Среди мелких зверьков, которых он ловил, были и горбатые панцирники; под гнилыми пнями они жили десятками, сбиваясь в большой комок-семью.

Робе они нравились. Нравились их сморщенные мордочки, выглядывающие из-под непропорционально больших панцирей, поддерживаемых двумя рядами тонких белесых ножек. Лежа на животе, он часами наблюдал за их жизнью и играл с ними, осторожно переворачивая их пальцем на спину. Он поражался бесстрашию этих малявок, вернее, завидовал отсутствию у них чувства страха. Они были ленивы и нерасторопны; Роба поражался, зачем Всемогущий их создал и как им удается выживать — ведь они целый день ничего не делают?