Лето и дым

Джон. Вы намерены сообщить ему?

Альма. Ни в коем случае!

Джон (засмеявшись и приложив ей к груди стетоскоп). Вдохните!.. Выдохните!.. Вдохните!.. Выдохните!..

Альма. Аа-а…

Джон. Та-ак!..

Альма. Что вы услышали?

Джон. Всего лишь голосок, твердивший: «Мисс Альма одинока!»

Альма (встает и отворачивается от него). Если помочь больному означает для вас высмеять и оскорбить…

Джон. Помочь больному означает для меня сказать ему правду.

Альма поднимает на него взгляд.

(Берет ее руку, которую она держала на подлокотнике кресла.) Это что за камень?

Альма. Топаз.

Джон. Красивый… Пальцы не отошли еще?

Альма. Не совсем.

Джон (подносит ее руку ко рту и дышит на пальцы). Врач из меня никудышный — я слишком эгоистичен. Давайте, впрочем, подумаем о вас.

Альма. К чему вам беспокоиться?

Джон. Вы нравитесь мне — я уже говорил вам — и заслуживаете, на мой взгляд, самого искреннего участия.

Альма. По какой причине?

Джон, По той, что у вас чувствительное сердце, а это вещь редкая. Отсюда и повышенная ранимость. Я вас чем-то задел сегодня?

Альма. Конечно, задели — когда вскочили с дивана и бросились из дому, как оглашенный, позабыв в спешке даже пиджак!

Джон. Зайду как-нибудь.

Альма. Во время последней нашей встречи вы обещали прокатить меня в своем автомобиле… как-нибудь, а потом запамятовали.

Джон. Нет, не запамятовал. Не раз глядел я на ваши окна и думал, а не попытаться ли нам с вами…

Альма. Решили, не стоит?

Джон. Я к вам пришел сегодня, но мы были не одни… Согрелись пальцы?

Альма. Быстро действуют ваши таблетки. Меня уже клонит в сон. (Откидывается на спинку стула, глаза ее слипаются.) Голова не держится. Я как кувшинка сейчас. Кувшинка в пруду.

Бьет три — гулкие удары тяжелого железного колокола.

Голос Розы (за дверью). Джонни!

Альма (встает). Надо идти.

Джон. Я зайду к вам в субботу, в восемь вечера

Альма. Что?

Джон. Возьмите вот таблетки, но будьте осторожны: не больше одной, максимум две сразу.

Альма. Вы кажется, что-то еще сказали.

Джон. Сказал, что приду к вам в субботу вечером,

Альма. А-а!..

Джон. Хорошо?

Альма безмолвно кивает. Она так и стоит с коробочкой таблеток на полусогнутой ладони, словно бы не замечая ее.

Джон осторожно сгибает ей пальцы.

Альма. Ах!.. (Обессиленно засмеялась.)

Роза(за дверью). Джонни!

Джон. Сумеете добраться до дому, мисс Альма?

Входит Роза вид у нее вызывающий.

Затаив дыхание, Альма выходит через боковую дверь. Протянув вверх руку, Джон выключает свет. Подходит к Розе, стоящей у анатомической схемы, рывком привлек ее к себе. Комната погружается в темноту, только анатомическая схема еще некоторое время освещена.

Картина пятая

В доме Уайнмиллеров.

Еще до того как дан свет, звучит сопрано: «Из страны, где воды небесно-сини…»

При поднятии занавеса Альма встает из-за пианино. В освещенной части сцены находятся также мистер и миссис Уайнмиллер.

Альма. Который час, отец?

Мистер Уайнмиллер продолжает писать.

(Громче.) Который час, отец?

Мистер Уайнмиллер. Без пяти восемь. Я готовлю проповедь.

Альма. Почему не в кабинете?

Мистер Уайнмиллер. В кабинете душно. Не мешайте мне.

Альма. Как думаешь, удастся увести мать наверх, если заглянет кто-нибудь?

Мистер Уайнмиллер. Ты ждешь кого-то? Альма Не то что жду, но вдруг кто зайдет.

Мистер Уайнмиллер. Кого ты ждешь?

Альма. Я уже сказала никого, просто не исключена возможность…

Мистер Уайнмиллер. Мистер Доремус? Мне казалось, сегодня он проводит вечер со своей матерью.

Альма. Да, сегодня он проводит вечер со своей матерью.

Мистер Уайнмиллер. Кто же тогда придет, Альма? '

Альма. Никто, наверно. Никто, наверно, не придет.

Мистер Уайнмиллер. Все это чрезвычайно загадочно.

Миссис Уайнмиллер. Долговязый из соседнего дома — вот кто к ней придет.