Лето, хлопья, баскетбол!

– Это специальная серия от «Келлог». У них были хлопья просто с единорогом, тоже ничего, но, видимо, маркетологи решили расширить серию. Вроде бы они нормальные, по крайней мере, отзывы на «Амазоне» хорошие. И они забавные.

Джереми с интересом наблюдал за мной, и я запнулась, пытаясь понять, не смеется ли он.

– Твое здоровье, Анна, – сказал он, и веселая улыбка сменила сонную.

Он протянул ложку, и я неохотно звякнула об нее своей.

– Значит, вместо того чтобы участвовать в распутных вечеринках старшеклассников, ты, как обычно, сидишь одна в комнате и смотришь телевизор?

В его тоне слышалось любопытство, а не осуждение.

– На самом деле кино, – призналась я.

– Какое?

– «Разрушитель».

– Знаешь, сейчас есть стриминговые сервисы, на которых ты можешь посмотреть фильм целиком, без перерывов на рекламу, – подколол меня Джереми, насыпая себе еще «Ризес Паффс», чтобы сбалансировать вкус.

– Там слишком много фильмов, долго выбирать, к тому же я люблю классику, которую за меня выбирает TNT.

– Ты считаешь «классикой» плохие боевики из девяностых?

– Типа того, да. – Я подергала завязки свитшота, не в силах сдержать искреннюю улыбку. – По крайней мере, для меня это так.

– А я-то думал, что в твоей семье ты самая разумная.

Джереми шутил, но все равно был прав.

Кори был взбалмошным веселым парнем семьи Райт, с которым все хотели дружить. У него редко не бывало планов на субботние вечера, и вокруг него вечно вились девчонки, имена которых я не смогла бы вспомнить, даже если бы постаралась.

На его фоне я была скучной. Из тех, кто заканчивает список для чтения на лето за месяц до срока, кто никогда не попадает в неприятности, – та, мимо которой пролетает жизнь. Отстойное клише из старшей школы.

Я помешала ложкой сладкое молоко.

– Эй, попробуй, – сказал Джереми, резко возвращая меня в настоящее.

Его миска выглядела как арт-проект, в котором наделали ошибок. Молоко стало коричневым, и в нем плавали странные желтые кусочки.

– Это отвратительно.

Я кашлянула и быстро заела это зрелище своей нормальной смесью из одного вида хлопьев.

Он пожал плечами:

– Мне нравится.

Воцарилось неловкое молчание. Внезапно мне стало стыдно, что я так резко веду себя с ним, но, судя по всему, Джереми это не задевало. Может, он такой меня и видел: колкая мелкая критиканка, которая иногда оказывалась с ним в одной комнате и отнимала ценные воздух и пространство. Или он считал ниже своего достоинства обращать внимание на те мелочи, которыми я занималась. А может, он вообще не думал обо мне.

Невротичность была моей самой доверенной подругой, не считая Джесс.

– Кори сказал, ты работаешь репетитором и собираешься летом еще раз пройти академический оценочный тест.

Я кивнула в ответ.

– Я просто люблю школу, – сказала я с некоторым сарказмом.

– Ты что, учителем хочешь быть?

– Не особо.

Я выпила остатки молока; направление, которое принял разговор, было отвратительным. В последнее время при каждом разговоре с кем угодно мне в разных формах задавали этот вопрос, и я начала его ненавидеть. Я ответила спокойно только потому, что это был Джереми.

– Я люблю учиться, а репетиторство приносит больше денег, чем ресторан прошлым летом. Но я понятия не имею, что мне делать со своей жизнью.

Джереми поднял бровь.

– Что, даже в целом?

– Не все получат стипендию за баскетбол.

Он перебрался на стул рядом со мной.

– Кажется, я ее еще не получил.

– Даже если не будет стипендии, тебя все равно ждут в команде. Тебя готовили к этому чуть ли не с рождения.

Джереми скорчил гримасу, оттолкнув миску, и я поняла, что наступила на больную мозоль.

Я сменила тему разговора. У нас с Джереми была куча общих воспоминаний, некоторые из них прятались в фотоальбомах, но сейчас общение стало поверхностным. Проживем недалеко друг от друга еще с год или около того, а потом он уедет играть в баскетбол в какой-нибудь известный университет. И может быть, потом мы столкнемся, когда жизнь занесет нас домой.

Мы не делились друг с другом своими «надеждами, мечтами и глубинными страхами», и было бы странно лезть в его дела.

Но по какой-то причине я хотела это изменить.

Можно было назвать это неудовлетворенностью собственной жизнью или любопытством, вызванным усталостью, но внезапно я поняла, что изучаю Джереми.

Сейчас он сидел, погруженный в свои мысли. Склонил голову чуть влево, опираясь лбом на кончики пальцев, а пальцы правой руки рисовали круги на бицепсе левой. Жилы вздувались с каждым движением, и я с удивлением подавила в себе желание коснуться его кожи.

Он изменился с тех пор, как я в последний раз рассматривала его. А может, это я была слепой и никогда особо не вглядывалась. Его присутствие было постоянным – идеальное дополнение к нашей семье и нашему кругу общения, и вообще было ощущение, что он все время рядом.

Джереми неплохо учился в школе, но в основном был известен своими успехами в спорте: в прошлом году он вывел нашу сборную в финал штата, где мы все наблюдали за их сокрушительным поражением от гораздо лучшей команды. Джереми набрал рекордные семьдесят очков и привлек внимание бесчисленных агентов от колледжей.