Лето, книжка и любовь!

Наконец они достигли цели и поехали блуждать по мощеным улочкам. Лии казалось, что они в Швейцарии, из-за гор, или в Мексике, из-за архитектуры, и такое сочетание радовало и интриговало. Пройдясь по магазинчикам, она наполнила рюкзак бараньей колбасой, джемом из шиповника, копченой бараниной и сырами, один из которых был покрыт медом. Они устроили импровизированный пикник, наслаждаясь свежим хрустящим хлебом с козьим сыром с тмином, и отправились смотреть окрестности.

— Это все маки и гарриге, — сказала Лия, когда они остановились у реки. — Маки — это название вечнозеленых кустарников, как розмарин или можжевельник. Гарриге — это карликовые растения, выпас для коз и овец, как лаванда, тимьян, виноградный гиацинт.

Бен кивнул с полуулыбкой на лице, и она продолжила:

— Удивительно, сколько всего растет даже в жаркое и сухое лето, на почве, полной камней. Но у этих камней есть секрет — они улучшают дренажную систему.

— Ты хорошо сделала домашнюю работу, — улыбнулся он, отворачиваясь.

— Я должна, это моя работа, — улыбнулась она в ответ, довольная собой.

А могла бы сидеть в офисе, подумала она, наблюдая, как Бен спускается вниз, чтобы поближе посмотреть на реку. Могла бы готовить новый эпизод с Волшебником Миком или готовить предложения по новому, никому не нужному шоу. Могла бы просматривать кучу счетов или сидеть в студии с головной болью. Но нет, она была здесь, и с ним! И ей было хорошо с ним, таким особенным и талантливым.

Она смотрела, как он вошел в речку, высматривая рыбу, и потом запустил по воде пару камешков. Когда он поднялся наверх, она инстинктивно обняла его.

— Не могу поверить, что я так счастлива! — заговорила она. — Не верится, что жизнь так изменилась. Мне нравится, где я живу, что я делаю, и я так люблю тебя!

Слова вырвались, слова, которые она хотела произнести вслух несколько недель, наконец, они вырвались, как вода из источника. Она отпрянула назад, изумленная своей смелостью.

Он улыбнулся и обнял ее, но промолчал. В какой-то момент она хотела потянуться к нему, поторопить сказать то же самое, признаться. Но она остановила себя, поняв, что для их отношений лучше, если она подождет, пока он это скажет сам, без подсказок. Она решила быть терпеливой, а он признается, когда будет к этому готов. Она надеялась, что ей не придется ждать слишком долго.

По дороге в Барселонетт они заметили, что собираются тучи, и дождь пошел сразу, как только они въехали в городок. Когда они добрались до центральной площади, Бен снял шлем и предложил поужинать пораньше, чтобы переждать непогоду.

Они выбрали маленькое кафе и зашли. Лия спросила себя, как они выглядели. Она редко ездила на мотоцикле и всегда думала, что это производит неприятное впечатление. Она видела девушек в обтягивающих джинсах, снимающих шлемы, и ей казалось, что они грубые и недоступные. Но сейчас она сама производила точно такое же впечатление, которое было далеко от правды.

Они выбрали равиоли, начиненные грецкими орехами, и местную баранину, жаренную на гриле, собираясь запить это графином красного вина. Когда вино полилось по их венам, Лия стала жалеть о своем поступке и своей непосредственности. Она чувствовала себя идиоткой, обиженной на то, что он не сказал того же в ответ. Ее стало раздражать все, что он говорил, и она видела в его словах только попытку замаскировать отсутствие чувств.

Она слушала его молча, и другой разговор занимал ее воображение.

— Бен, расскажи мне о своей последней девушке. Ты любил ее? Что случилось, она ушла к твоему лучшему другу? Она бросила тебя ради более богатого, более красивого, более изощренного мужчины? Поэтому ты так сдержан сейчас? Ты боишься боли? Это так? Это так?

Она извинилась и пошла в туалет, злясь и негодуя, хотя так хотела избежать этих темных горьких чувств. Схема была ей известна. Сначала приходила любовь, идеализация и иллюзия, что жизнь стала наполненной. Потом приходила боль от неудачи, несбывшихся надежд и чувство, что это не была большая любовь. Это сменялось негодованием, медленно погружавшим ее в злость, которую могло вытеснить только сожаление. Но чтобы добраться до сожаления, надо было пройти через слова, горькие, злые и ранящие. Только тогда злость испарялась, оставляя сожаление и стыд.

Она глубоко вздохнула. Что случилось с уверенной в себе женщиной, которая умела ждать и давала Бену время, которая знала, что он признается, что любит ее? Где эта благоразумная девушка? Растворилась в вине, подумала Лия, стараясь быть рациональной.

Она помыла руки, стараясь смыть досаду, переполняющую ее. Они были в симпатичном городе, убеждала она себя, и прекрасно провели день. Не его вина, что она проболталась о своих чувствах, она сама несла ответственность за свои поступки. Это было ошибкой, но сейчас все кончено, и она должна закрыть занавес.