Лето круглый год

Университет называется национальным, что в переводе на русский должно звучать как "государственный". На самом деле это не один, а целая серия университетов, расположенных в разных городах, но имеющих одного ректора. А городской глава университета называется вице-ректором. Помимо такого общегосударственного университета еще есть университеты, принадлежащие департаментам. Плата за обучение для бедных здесь относительно невысокая. Студенты все время трепещут, что эти университеты государство приватизирует, а собственники уже поднимут плату до небес, а потому в любой попытке реформирования университета видят начало процесса приватизации, чему и сопротивляются. До смертельных случаев в последнее время, вроде бы, не доходило, но газы на моей памяти применялись полицией не раз. В Кали в 1993 году я работал в университете, который принадлежал департаменту, а сейчас я работаю в Национальном университете.

Меня частенько спрашивают, как я оцениваю уровень студентов по сравнению с российскими студентами. Вопрос это сложный, поскольку непонятно, со студентами каких годов надо сравнивать. Мои впечатления, что в данный момент средние уровни студентов не слишком отличаются. Впрочем, средний уровень не говорит ни о чем.

Поговорить надо

Иду по кампусу. Поскольку сейчас студенты заблокировали все корпуса и бунтуют слегка, то на крики стоит обращать внимание – может быть всё. И вот слышу, что сзади раздаются крики, сильно напоминающие демонстрации советского времени: "Трудящимся Первомайского района, достойно перевыполнившим планы посева одуванчика, слава!" – "Уррррррррраааааааа! Урррррррааааааааа!" Оборачиваюсь. Небольшой тарахтящий трактор везет в тележке мусор. На мусоре восседает работяга и мило беседует с водителем, заглушая натужный рев мотора.

А не съездить ли нам за хорошей жизнью?

Среди людей, поселившихся за границей, резко выделяются два полярных подмножества. Одно – те, кто напрочь не принимают эту новую жизнь, поскольку она им чужда. Они вспоминают, как им было хорошо когда-то, а все, что их окружает, им кажется ужасным. Но вернуться эти люди не могут, потому что нет средств, а главное, в той старой жизни солнце светило ярче, трава зеленела лучше и не мучил геморрой, а вернись – геморрой так и останется. Большей частью эти люди, уезжая, думали, что там все будут счастливы их носить на руках, видя, какие они талантливые, умные и замечательные. И обнаружили, что никому они там не нужны, так же как теперь и там, откуда уехали. Как-то до людей плохо доходит, что нужны они бывают очень узкому кругу близких людей, а остальным они лишь полезны или, максимум, интересны по каким-то причинам. Смена места жительства при этом, обрубая существующие связи, новые приносит с большим трудом.

Другая часть эмигрантов, наоборот, готова рвать горло за новое место жительства. Им там нравится всё, а всё, что было раньше, напоминает общественный сортир, где воняет, а, куда ни ступи, везде дерьмо. Такие восхищаются всем в новой жизни, даже тем, что им, имея сложную специальность на руках, приходится заниматься мытьем стаканов или автомобилей: у них есть перспектива, у них…

Как пример: со мною некоторое время общался колумбиец, женатый на русской, с парой детей. Лет ему было слегка за сорок. Жена его что-то знала об английском языке, но не имела работы, поскольку познания ее были скудные, да и не подкреплялись дипломом. Сам он в то время со скрипом получал магистерскую степень по математике и преподавал. Под влиянием жужжания жены они подали документы на жительство в Канаде, где он собирался поступать в аспирантуру.

Я ему объяснял, что его познания в математике совершенно не достаточны, чтобы написать в Канаде диссертацию, что у него уже даже просто возраст прошел, когда начинают писать диссертации, тем более, что активно он никогда ничего не делал, а только слушал лекции. Что даже его нынешняя зарплата, от которой он бежит, думая, что там ему будет много больше, поступи он в аспирантуру, ему покажется огромной, потому что максимум, что он может получить в канадской аспирантуре, это небольшое пособие, которое, возможно, покроет плату за обучение, если он проявит огромные способности (которых нет – что он понимал), да плюс ему дадут преподавать кучу часов, возможно, больше, чем сейчас, заплатят немного денег, а господин руководитель вряд ли будет писать за него диссертацию. И что мое мнение, что уж лучше поступить ему в аспирантуру здесь, где у него имеется какая-то поддержка, связи, тарахтящий автомобиль, в конце концов. Покивал он головой… Но поскольку его жена зудела громче и целыми днями, то и уехал он в Канаду. Что он там не процветает – можно гарантировать: для процветания нужен особый наглый характер, которого у него не было – был он типичным нюней, да и с наглостью далеко не все пробиваются – здесь еще и удача нужна, которая к унылым редко заходит.