В Колумбии любой учитель-преподаватель – профессор. Правда, учителя еще называются маэстро. Друг друга университетские профессора радостно приветствуют: "Профес
***
Гулял под солнышком и обгорел – нос, лоб, уши. А через три дня полезла такая перхоть, что впору в рекламе шампуни сниматься. И тут дошло, что это ж я в тот день утром под ежик подстригся. Так что не перхоть это, а шкура лезет. А нос с ушами пока не лезет, только корочкой покрыт. Ж… с горелыми ушами.
***
Вешал пластиковую занавеску в душевой на карниз и до сих не могу прийти в себя от изумления: почему в комплекте карниза ровно двенадцать колечек, а в занавеске ровно столько же для них дырочек? Такие нанотехнологии пока были доступны только инопланетным цивилизациям.
***
Встретил даму, так свирепо размахивающую собачьим поводком, что захотелось посочувствовать ее мужу. Хотя с поводка он уже сорвался.
***
Получив в этом семестре две группы студентов по 50 человек в каждой и, соответственно, 5 контрольных работ за семестр я, наконец-то, понял, что же происходит в нашем мире:
Бог только роздал задания, а проверку поручил своему ассистенту Дьяволу.
***
Местные господа профес
Недавно мне такой студент морочил голову, что ему надо рассчитать arena en reloj – арену в часах. До меня никак не доходило, откуда арена взялась в часах. Наконец дошло. Арена это песок по-русски. Вот так и этимология русской арены выяснилась. А часы – песочные.
Когда я сказал, что задача тяжелая, студент загрустил. А когда сказал, что если считать песок идеальной жидкостью, что нельзя делать, конечно, то решение триста лет как известно. И может он его прочитать даже в элементарных учебниках. "Кррррррасота, – заулыбался господин студент, – пятерка мне обеспечена."
***
Индийские фильмы были частью моего детства. "Абараяаааа, бродяга яаааа," – распевали все пацаны моего возраста. Хоть и не помню совершенно ничего больше. И были еще какие-то индийские фильмы. И все женщины в них ходили с круглым пятном на лбу. Поскольку исключений не было, то считал я это пятно обязательной расовой принадлежностью всех индианок. Очень долго считал. Уже только лет в тридцать случайно узнал, что пятно наклеенное или нарисованное.
***
Сгущенка, как называлось сладкое сгущенное молоко, во времена моего детства была самым лучшим. Кто говорит "Икра-а-а! Икра-а-а!", тот не понимает ничего. У взрослых вообще извращенная шкала ценностей. Им ценно то, что дорогое. Предложи ребенку выбрать между большим стеклянным блестящим перламутровым шариком и маленьким бриллиантиком. Что он выберет? Я и подсказывать не буду, сами знаете, что шарик. А бриллиант, икра… это уже из взрослого мира, где выбирают не потому, что лучше, интереснее и больше хочется, а потому что дороже.
Я кое-как еще соглашался съесть немного черной икры с хлебом, а красную так просто на дух не переносил. Жили мы в Сталинграде. В то время черную икру носили по квартирам, звонили и предлагали. И брали ее редко, потому как пол-литровая банка стоила аж 50 рублей. Хоть рубли эти были и до-1961-годние, то есть 5 рублей после, но все равно дорого. Так вот, плевать я хотел на эту икру. А вот сгущенка – это да! Я уж писал как-то про то, как за неделю или чуть больше управился с большой банкой на пять кило этой самой сгущенки. После чего, а может и сразу, заболел желтухой. Повторяться уж не буду, только скажу об ошибке моей мамочки, полном ее непонимании детской психологии. Ну, как вы думаете, откуда вкуснее: из маленькой баночки или из огромной бесконечной банки? Это взрослый думает о том, что если в большую банку лазить облизанной ложкой, то может… А я точно знал, что в большой банке вкуснее. А мамочка моя отлила сгущенки в маленькую баночку, раз в день выдавала немножечко на блюдечке. Наверное, посматривала, а не лазил ли в эту маленькую баночку перед обедом, потому что ребенок плохо стал есть. Ей и в голову не приходило, что смотреть надо не в маленькую баночку, а в здоровую. А когда пришла пора добавлять из большой банки в маленькую, то добавлять-то, увы, было и нечего. И года два я смотреть не мог на это сгущенное молоко. А потом ничего, смог.