ЛЕТО – ЛЕТО и другие времена года

Я высказал стюардессе свои опасения насчёт задержки нашего рейса и сократившейся стыковки, на что она уверенно заявила, что пилоты обязательно нагонят упущенное…

Не нагнали.

После трёх часов полёта командир корабля сообщил, что расчётное время прибытия в Москву 17:30, а время моего вылета домой было 18:05. В тот момент, когда прозвучало объявление, я захотел домой с особой остротой. Мой рейс в Калининград из Шереметьево был последним, а на последний рейс из Внукова я тоже не успевал. После двух недель разъездов, после непонятных гостиниц, после постели, в которой до меня спал Филипп Киркоров, домой хотелось нестерпимо, и ночёвка не в своей кровати казалась просто пыткой.

Ужасно обидно опаздывать на три, пять, десять минут. Когда опаздываешь намного, заранее приходит успокоение. Надежда успеет умереть, и наступает примирение с ситуацией. В моём же случае минимальная надежда успеть оставалась, и это было хуже всего.

Мы коснулись посадочной полосы в 17:25, я включил телефон и позвонил домой, чтобы сказать, что, скорее всего, не успею, но надежда ещё теплится, а она между тем угасала.

Мы бесконечно долго рулили до места стоянки, но надеждочка ещё была: всё-таки транзитных пассажиров стараются ждать.

Но тут старшая бортпроводница сообщила, что мы прибыли в терминал F. А мой вылет был из терминала D. В этот момент я стал заставлять себя расслабиться, уговаривал себя успокоиться и смириться. Мне даже показалось, что смирение пришло, но я продолжал нервничать и сердиться на то, что долго подавали трап, на то, что люди медленно выходили из самолёта и медленно грузились в автобус. Меня бесило, что автобус ужасно медленно едет и что наш самолёт запарковали далеко от терминала.

Чтобы успокоиться, я позвонил ещё раз домой и сказал, что сегодня не прилечу, а постараюсь вылететь первым же рейсом, в семь утра. Я с тоской представлял себе дорогу до центра Москвы, неудобную ночёвку, очень ранний подъём, дорогу в аэропорт и прочее. Я понимал, что из-за такой вот ночи и раннего перелёта следующий день – такой ценный день дома – будет испорчен тем, что я наверняка полдня буду спать, а потом полночи не спать…

Но автобус подвёз нас к терминалу D. Стало понятно, почему мы так долго ехали. Я, уже не торопясь, вошёл в здание. На часах было 17.53. Никакой надежды!

Не знаю почему, но я повернул в сторону стойки транзита и обратился к барышням, стоявшим за стойкой. Я сказал им, что вряд ли могу на что-то надеяться, но всё же очень хочу улететь домой в Калининград, потому что только что прилетел из Магадана, а рейс задержался. До фактического вылета оставалось меньше десяти минут. Одна барышня сразу развела руками, другая попросила паспорт, третья стала куда-то звонить, и вдруг одна из трёх сказала: «Печатай посадочный!» Аппарат загудел, из него, как самый яркий символ надежды, вылез посадочный талон, мне его сунули в руку вместе с паспортом, и та барышня, что сказала сакраментальную фразу про талон, коротко бросила мне что-то вроде «скорее» или «бегом» и тут же сама понеслась по лестнице в нужном направлении. Я помчался за ней. Все расступались…

Расстояние, которое нам пришлось пробежать, я оцениваю метров в пятьсот. Мой самолёт стоял у самого дальнего, если смотреть на лётное поле, правого выхода, туда мы и бежали. Моя спасительница в своей элегантной аэрофлотовской форме: брюках, пиджачке, на каблуках – бежала очень быстро. Я всегда полагал, что неплохо бегаю, но тут стал сразу отставать. Правда, у меня были в руках сумка, пальто, шляпа, и я перед этим восемь часов летел… А она бежала впереди и ещё успевала что-то говорить по рации. Метров за сто до нужного выхода я понял, что бежать уже не могу, потому что потерял дыхание, и перешёл на какой-то подпрыгивающий шаг, да так и доковылял до нужного выхода.

Я настолько запыхался, что не смог спросить у своей спасительницы имени, толком не смог поблагодарить, только коротко чмокнул её в щёку, почти клюнул коротким поцелуем, что-то благодарное изобразил на лице и через мгновения ввалился в самолёт. На часах было 18:06.

Весь полёт до Калининграда я безудержно кашлял, но был счастлив, и все мои домочадцы тоже были счастливы тому, что я вернулся. В этот вечер мне удалось продержаться до 23 часов, потом я уснул и проснулся утром бодрый, а главное – в своём часовом поясе.

Барышня, которая не только смогла помочь мне успеть на самолёт, но своим стремительным бегом придала мне ускорение… Честно должен сказать: если бы она не бежала впереди, я, наверное, плюнул бы и не доковылял до цели. Смалодушничал бы, потому что запыхался слишком сильно. Но она бежала, и я доковылял…

Она не просто помогла мне улететь вовремя, она спасла мне пару дней нормальной домашней жизни, подарила столь ценный отдых и порадовала всех моих дорогих домочадцев.