Лето на Парк-авеню

У Смита была своя команда – заряжать пленку, устанавливать освещение и штативы, перемещать отражатели и реквизит. Они делали один-два снимка «Полароидом», что-то доводили до ума и снова проверяли экспонометр. Они повторяли это до тех пор, пока не получали идеального результата.

И здесь же были модели, поражавшие своими безупречными чертами, даже несмотря на бигуди размером с термос и отсутствие макияжа. Я смотрела на этих прекрасных созданий и думала о маме, и о том, как ее отец, по словам Элейн, положил конец ее карьере. Я витала в этих мыслях, когда, ко всеобщему удивлению, появился Эрик вместе с Диком Димсом и Фрэнком Дюпюи.

– Что они здесь делают? – прошептала мне Хелен, почти не размыкая губ.

– Понятия не имею.

Я даже не знала, что они в курсе насчет этой фотосессии.

Хелен прошелестела мимо меня с натянутой улыбкой.

– Дик, Фрэнк, Эрик, добро пожаловать. Вы уже знакомы с Джеком и Салли Хэнсонами?

Хелен держалась безупречно, словно заранее ожидала их появления.

Мы с Эриком сказали друг другу «привет», но и только. Я подумала, знает ли Хелен, что я сплю с ним. Наверняка. У нее шестое чувство на такие дела.

Я стояла рядом с ней, когда она давала наставления Харриет и Тони насчет общения с управленцами Хёрста.

– Просто заверьте их, что все в полном порядке, – сказала она. – И, чем бы вы ни занимались, не давайте им тут шастать. Я не хочу, чтобы они попытались командовать съемкой.

Как только Харриет с Тони направились к мужчинам, Хелен подозвала Смита. У него на шее висели два фотоаппарата, а лоб покрывала испарина.

– Будьте так любезны, окажите мне одну услугу, – сказала она. – Возьмите какую-нибудь девушку и сделайте несколько красивых, четких снимков – умаслить Димса с его леммингами. Можете даже пленку не заряжать. Я их при первой возможности вытурю – пуф! – и тогда мы вернемся к работе.

– Понял, – он кивнул и, сложив руки рупором, позвал: – Где Рената? Кто-нибудь, приведите Ренату.

Рената оказалась высокой красавицей-блондинкой с немецкой фамилией, которую я бы не смогла произнести. Она вышла из-за ширмы в белых слаксах «Джакс» на бедрах и топике в красно-белую клетку с воротом под самый подбородок.

Смит посадил ее на стул перед белым экраном: руки на коленях, длинные светлые волосы собраны лоснящийся хвост, на цветущем лице выражение невинности. Следовало отдать Хелен должное – она знала, что делает. Минут через двадцать люди Хёрста уже не задавали вопросы, а только стояли и смотрели, и лица их светлели.

Пока Смит делал вид, что снимает Ренату, я заметила, что Эрик увивается возле одной модели, которая возвышалась над ним на пару дюймов на своих шпильках. Невинный флирт или он намеревался стрельнуть у нее номерок?

Я выждала десять секунд – больше не смогла – и подошла к нему.

– Эй, как дела?

Он меня понял и засунул руки в карманы.

– Мы просто болтали, – сказал он, когда модель отошла на порядочное расстояние.

– В общем, – я смягчила тон, – я думала о том, чтобы сходить сегодня вечером на чтение поэзии.

– Поэзии?

– Да, есть один классный клуб в Виллидже, и мы…

– В Виллидже? Поэзия? – он скорчил рожу. – Я сегодня допоздна работаю.

Странно, но это задело меня. Я ведь знала, что он не жаловал Виллидж, а поэзию, вероятно, и того меньше. Я повернулась в другую сторону, отчаянно пытаясь сменить тему.

– Похоже, они готовятся к ланчу, – сказала я.

Буфет ломился от сэндвичей и салатов, фруктов и говяжьей нарезки. Я набрала тарелку для Хелен, хотя и знала, что она к ней не притронется, это притом, что она и не завтракала.

Когда ребята Хёрста подкрепились и покинули студию, Хелен, извинившись, оставила Хэнсонов и прошла к месту съемки. Джордж увязался за ней, но она не обращала на него внимания. Благодаря опыту в рекламном бизнесе, она себя чувствовала в своей стихии. Она стояла – одна рука на поясе, другая гладит подбородок – и смотрела на Ренату.

Вскоре она повернулась к Смиту.

– Что бы такое придумать, чтобы добавить сока? В духе ваших снимков для «Эсквайра».

– Послушай, Хелен, – Джордж стал качать головой, – ты же знаешь, мы не можем…

– О, не волнуйтесь, – сказала Хелен покровительственным тоном, улыбаясь, – я просто дурачусь, вот и все. Вам бы тоже иногда не помешало.

Джордж отошел, качая головой пуще прежнего.

Смит стоял с задумчивым видом.

– Рената, радость, встань, пожалуйста.

Хелен убрала стул и обошла вокруг этой нимфы, откровенно рассматривая ее, точно монтажник – объект на стройплощадке. Она развернула Ренату – ее топик на спине имел вырез, открывавший филигранные бугорки позвоночника и лопатки.

– Как жаль, что мы не можем снять ее сзади, – сказал Смит. – Со спины этот топик сексуальней, чем спереди.

Хелен взглянула на Смита, и в глазах у нее загорелся огонек.

– Рената, – она протянула девушек руку, – идем со мной, милая.

Хелен зашла с Ренатой за ширму, а когда они вышли через несколько минут, волосы Ренаты были взъерошены, а топик надет задом-наперед, открывая изящные ключицы и холмики грудей.

Глаза Джорджа вылезли из орбит.

– Ну, – сказала Хелен, – так достаточно сочно?