Лето печали

Сабуров никогда не прерывал свидетелей, по опыту зная, что рано или поздно они все расскажут сами. Мистер Джеймс поднес руку ко лбу.

– В антракте мы остались в ложе и Маргарет спросила, верю ли я, что человека можно полюбить за муки, – сочинитель горько усмехнулся. – Однако речь шла не обо мне. Какие у меня муки? Журнальных заработков хватает для спокойной жизни.

– Маргарет продолжила, – он повел рукой. – Да, именно так: «Люди, испытавшие страдания, видят друг друга издалека. Они словно братья и сестры, пусть и не по крови».

Американец полез за блокнотом.

– Погодите, – извинился он. – Я должен все записать. Фразы пригодятся для работы.

Терпеливо подождав, Сабуров поинтересовался:

– Все-таки, что насчет той девушки с эскиза?

Мистер Джеймс поднял голову от записной книжки.

– Девушка, – спохватился он. – Ее звали мисс Софи. В первый раз я встретил ее с Маргарет в Гайд-парке. Маргарет хорошо держалась в седле, но охотиться не любила. Она брала лошадь для моциона. Мисс Софи тоже оказалась искусной наездницей. Мы обменялись парой слов, а потом она прислала письмо с просьбой о встрече. Должно быть, она взяла мой адрес у Маргарет.

Сабуров пожалел парня, у которого мисс Перегрин не сходила с языка. Он был уверен, что скоро мистер Джеймс найдет новое увлечение, но пока литератор явно тосковал.

Максим Михайлович утвердительно сказал:

– Вы увиделись в Челси, на вашей квартире.

Мистер Джеймс удивился:

– Разумеется, нет. Приличная девушка не придет к одинокому мужчине, – Сабуров невольно подумал о фрейлейн Амалии.

– В музее Виктории и Альберта утром пустынно, поэтому я и сказал, что мы встретились наедине, – объяснил сочинитель.

Подвинув ему серебряный портсигар, Максим Михайлович поинтересовался:

– И о чем же вы говорили с мисс Софи?

– Сначала о средневековых манускриптах, – с готовностью ответил мистер Джеймс. – Она большой знаток истории. Мисс Софи приехала откуда-то с континента, поэтому она расспрашивала меня об Америке.

Сабуров нарочито небрежно спросил:

– О какой-то особенной ее части?

Мистер Джеймс мимолетно улыбнулся.

– О той, где я, как на грех, никогда не бывал, мистер Гренвилл. Мисс Софи хотела разузнать у меня о жизни на юге.

Надоедливый вечерний дождь поливал выкрашенные синькой ульи, выстроившиеся у садового штакетника. Дом номер один по Дорсет-стрит в Марилебоне оказался двухэтажным кирпичным строением.

Сабуров появился здесь в привычном ему экипаже. Завидев на улице вторую упряжку, мистер Грин постучал в окошечко.

– Мистер Браун ждет вас, – почтительно сказал напарник. – Тогда я двинусь в Скотланд-Ярд просматривать картотеку.

Мистеры Январь и Февраль вряд ли имели отношение к лондонскому криминальному миру, но в полицейскую картотеку попадали и те без вести пропавшие, чья родня не раскошелилась на объявления в газетах, а просто явилась в участок.

Максим Михайлович ни на минуту не сомневался, что чета Бакли развязала, как выразились бы в России, мошну, вовсе не из христианских чувств. Преподобный отец и его жена знали, что мисс Перегрин обеспечена и надеялись поживиться ее наследством.

Встретившись с Грином на углу Грейт-Рассел стрит, Максим Михайлович рассказал напарнику о сегодняшнем рандеву с мистером Генри Джеймсом. Парень кивнул:

– Мистер Браун показал мне вашу весточку.

Младший сын табачника мистера Талли, бойкий парнишка, бегал по Лондону со срочными конвертами мистера Гренвилла. Мальчишка никогда не отказывался от пары шиллингов. Отправив его на Пэлл-Мэлл, Сабуров велел передать письмо полицейским у ворот так и оставшегося ему неизвестным ведомства.

Появившись через час с ответом, Чарли восхищенно сказал:

– Там мне перепал еще шиллинг. Почаще бы вы отправляли такие письма, мистер Гренвилл.

Сабуров уверил его:

– Буду.

Мистер Браун написал, что встретит Сабурова у дома изобретателя. Развернув провощенный зонтик, чиновник отряхнул с пальто капли дождя.

– Рад видеть вас, мистер Гренвилл, – со старомодной церемонностью сказал он. – То есть вы считаете, что госпожа Литовцева затеяла разговор об американском юге для отвода глаз?

Максим Михайлович коротко улыбнулся.

– Вы словно американец, мистер Браун, и сразу берете быка за рога.

Браун покрутил морщинистой шеей под воротником безукоризненной визитки, украшенной белоснежным атласным галстуком. Перехватив взгляд Сабурова, он заметил:

– Приличия есть приличия. Мой старый университетский товарищ может носить войлочные шлепанцы и шаль, однако гениям позволено все. Вы тоже достойно оделись, – Сабуров коснулся золотой булавки на галстуке.

– Что касается наших заокеанских кузенов, то словечки у них дикие, но более прямые, – добавил Браун.

Сабуров кивнул.

– Именно. Поняв, что мистер Джеймс и мисс Перегрин на короткой ноге, Литовцева захотела узнать, что за отношения их связывают.

Браун дернул разлохмаченный шнурок дверного звонка. Сабуров подытожил:

– Разговоры об Америке и якобы вояж туда мисс Перегрин не более чем дымовая завеса. Мне кажется, я знаю, кто и почему пытал мисс…

Дверь распахнулась, он оборвал себя.