Лето потерянных писем

– Да. Каждый год от эрозии остров уменьшается примерно на метр.

– И дома падают?

– Не круто, сам понимаю.

– Меня тревожит то, что ты совсем не напуган.

Ной засмеялся, и я поняла, как нравится мне его смех. Как от малейшей крохи внимания с его стороны теплеет в груди. Я перевела взгляд на маяк, пытаясь отвлечься, потому что до сих пор злилась.

– Можно на него забраться?

– По-моему, дважды в год они открыты для посещений. В детстве бывал пару раз.

Когда мы пошли по траве, нас обдувал ветер. Ной достал с заднего сиденья машины шерстяное одеяло для пикника, и мы расстелили его на дюнах. Земля за нами растянулась широкими пустыми равнинами. Впереди – распадался утес.

Когда я только приехала на Нантакет, то думала, что увижу лишь сплошные мокасины и невероятное богатство. А в городе мне удавалось забыть, насколько дикой может быть природа, потому что люди приручили землю. Но здесь забыть не получалось. Ветер высушивал землю, дочиста сдирал траву и гонял по мору пенистые гребни волны, а еще наполнял мои легкие свежим морозным воздухом. На наших глазах над горизонтом парила чайка. На Нантакете ты словно был оторван от остального мира, словно находился вне времени и пространства. Будто тебя перенесли в другую жизнь.

Я задумалась, стояла ли когда-нибудь у этого маяка моя бабушка и смотрела ли на воду? Думала ли она об истерзанной войной Европе? Вспоминала ли своих родителей, как жены моряков вспоминали своих мужей?

– Забавно, – сказала я, когда мы уселись на одеяло, – что иногда море бывает таким красивым, а иногда – ужасно-ужасно печальным. Или оно всегда прекрасно, независимо от того, печально оно или счастливо.

Ной развернул сэндвич.

– Quien no sabe de mar, no sabe de mal.

Это он – тот, кто ничего не знает о море, ничего не знает и о страданиях.

– Думаешь, тебе знакомы страдания?

– Истинные – нет. – Ной посмотрел мне в глаза. – Но, думаю, все хоть раз в жизни чувствовали печаль или одиночество.

Я обхватила колени руками.

– Человеческое существование и все такое?

– А еще я считаю, что когда смотришь на что-то, похожее на море, – такое же красивое, – то все эмоции обостряются. Словно красота – это увеличительное стекло.

Я с удивлением на него посмотрела.

– Ной Барбанел, да ты и вправду романтик.

Ной густо покраснел.

– Ты надо мной издеваешься.

– Нет, – поспешно заверила я. И, понимая, как ему важно знать, что я говорю искренне, коснулась его руки, хотя от этого сердце угрожающе убыстрило темп. – Правда, нет.

Ной запрокинул голову назад.

– Я хотел показать тебе Коату… но, по-моему, все испортил.

Я попыталась сохранять спокойствие из страха показать любую эмоцию, которая могла бы вынудить его уйти в себя.

– Испортил?

– Ну… тебе сегодня было весело?

Я наклонила голову.

– Конечно. Хотя я отчасти думала, что нам удастся поболтать.

– Ты права, – кивнул Ной. – Я тоже так думал. И собирался. Я типа… ну. – Он замолчал и покраснел. – На Коату существует проект, в котором ты с помощью георадара смотришь на то, что скрывается под землей, на низкорослые деревья и корни. Я вызвался прошлым летом и хотел показать его тебе, но…

– Что «но»?

– Не знаю, – пожал плечами Ной, смотря на воду, и на его губах показалась легкая самокритичная улыбка. – Как только мы туда приехали, затея показалась идиотской.

– Она не идиотская. – Ной недоверчиво на меня глянул, и я яростно затрясла головой. – Я так не думаю. Жаль, что ты не показал.

– Что ж. – Ной передернул плечами, хотя, казалось, повеселел. – День для того был неподходящий. К тому же ты вроде была занята.

Я застыла.

– Не поняла?

– Ты болтала с Тайлером. – Ной говорил абсолютно безобидным тоном, но все же раздражение снова проснулось во мне. Мне знаком этот его отрешенный, бесстрастный голос. Когда он доволен, то говорит совершенно иначе.

Я занялась своим сэндвичем.

– Да, потому что больше никого не знала.

– Правда.

– И он проявил дружелюбие.

– Хм.

Я откусила сэндвич с моцареллой, соусом песто и помидорами и с остервенением стала его жевать.

– Он тебе не нравится?

– Просто не считаю его умным.

Ой-ой.

– Ну, он хотя бы без предрассудков.

Ной внимательно на меня посмотрел.

– А другие – да?

– Да нет, нормальные ребята… Просто они не… мои люди. И еще я думала, что мы покатаемся только вдвоем.

– А.

Я поглядела на Ноя, но никаких эмоций на его лице не увидела. Он смотрел прямо перед собой.

– Так… ты хотела, чтобы мы были только вдвоем.

Я пожала плечами.

– Наверное.

Ной посмотрел на меня, я посмотрела на Ноя. Я была напугана, нервничала и чувствовала себя не в своей тарелке. Может, мы оба ограничивали себя всякими «возможно», «наверное» и «но». И, поскольку я была идиоткой, неспособной расставить все точки над «i», то спросила:

– Ты будешь доедать соленый огурец?

– Что? – Ной расхохотался. – Нет, забирай.

– Спасибо.

Ной оперся на локти и задумчиво посмотрел на меня.

– Я думал, может, нам поговорить с раввином?

Я чуть не подавилась огурцом.

– Что?