Лето потерянных писем

Дорогая Эбигейл, я рада помочь! Вполне возможно, что твоя бабушка участвовала в американской программе «Киндертранспорт», однако большинство семей отправили детей в Штаты в частном порядке вместо того, чтобы предпринять организованные усилия. Рекомендую проверить в музейных архивах, в них могут быть записи от организаций, участвовавших в американском Киндертранспорте (прикладываю ссылки на некоторых ниже).

Ты не в курсе, в Штаты она попала напрямую или через другие страны? Англия и Германия никогда официально не обнародовали имена детей, участвующих в Киндертранспорте, но существуют базы данных, в которых ты тоже можешь поискать. В конце тридцатых годов через Францию переправили часть детей из Германии, поэтому в Мемориале Шоа[11] могут оказаться информативные записи.

Я увидела, насколько неточны сведения из Люксембурга о депортации родителей твоей бабушки по ссылке, которую ты прислала – обычно правительство вело записи лучше. Возможно, у твоих прадедушки и прабабушки не было правильно оформленных документов, если они пытались бежать через Люксембург (или, возможно, они использовали поддельные удостоверения). И все же, возможно, стоит связаться с аналогичными организациями в Люксембурге. Узнай, есть ли у них более полная информация об этих депортациях.

Ной посмотрел на меня.

– Ого. Ты планируешь им писать?

– Я тебя умоляю, уже все узнала. Я отправила письма американским общественным организациям, но у них нет записей, которые можно просмотреть онлайн, нужно приехать лично и посмотреть архивы.

– Господи. – Он слизал с рожка шарик мороженого. – Представляешь, как проводились расследования в доинтернетовскую эпоху?

– Правда? – Я очень пыталась не думать о его языке. – Две организации недалеко, в Нью-Йорке, но ведь и туда не так уж легко попасть. Я подумывала написать во французские и люксембургские организации. – Лучезарно ему улыбнулась. – Ты вроде упоминал, что учил французский?..

Ной закатил глаза.

– Хорошо, поехали.

Мы доели мороженое, составляя письма в международные организации.

– Что будем делать, если они ничем не помогут? – спросил Ной.

– Не уверена. – Я направила взгляд на покрытую рябью зеленовато-голубую морскую гладь. – Мне до сих пор интересно, нет ли у твоей семьи каких-нибудь бумаг о прибытии моей бабушки? Хотела бы я прочитать ее письма. Может, из них можно было бы что-нибудь узнать.

– Таким способом ты намекаешь, что снова хочешь покопаться в документах моей семьи.

– Нет. Да. – У меня вырвался нервный смешок. – Да, но сначала хочу получить разрешение. Хочу еще раз попробовать поговорить с твоим дедушкой или бабушкой. Если только ты не думаешь, что все пройдет ужасно?

– Да, – сказал он. – Я согласен порыться в кабинете, когда они куда-нибудь уйдут.

– Твоя семья катапультировала бы меня с острова. А в океане водятся акулы.

– Нам просто понадобится алиби.

– Алиби, – повторила я. – Почему мы… одни в кабинете твоего дедушки.

– Ты умная. Уверен, ты сможешь что-нибудь придумать.

Я сморщила нос, чувствуя, как покраснела. Он намекает на то, о чем я подумала? Он заметил, как часто я на него смотрю?

– Сомневаюсь, что смогу что-нибудь придумать.

Ной засмеялся.

– Ага.

Наши взгляды встретились, и я почувствовала, как жар с моих щек спускается по шее и растекается по груди. Мы уставились друг на друга. Мне захотелось броситься с пирса в воду. Мне захотелось его поцеловать.

Но я промямлила, чтобы заполнить тишину:

– Так что это за девушка, на которой ты мог жениться, по версии твоей семьи?

На лице Ноя появилась широкая улыбка. Он выглядел довольным.

Вот черт! Зачем спросила? Темные воды стали казаться еще привлекательнее.

– Забей.

– Моя бывшая. Эрика. Мы расстались в прошлом году, когда она уехала в колледж.

Верно. Очень обоснованно.

– Почему же?

Ной пожал плечами.