Лето с семеркой

В мире насчитывается три миллиона кластеров или чуть больше десяти миллионов человек. Три десятилетия назад население планеты превышало десять миллиардов. До конца катастрофы еще далеко. Мы, кластеры, унаследовали эту планету, и не потому, что оказались совершеннее, а потому, что не смогли уйти — умереть, развиваться дальше — вместе с остальным Сообществом. В наследство нам досталась хрупкая экосистема. Наша биология была столь же уязвимой и, возможно, бесперспективной, хотя сами мы об этом пока не догадывались.

Мы обратились к Матушке Рэдд.

— Насколько стабильно наше общество? — спросила Меда как-то вечером, когда мы убирали со стола после обеда.

Кэндис отсутствовала — переворачивала утиные яйца в своих инкубаторах.

— У нас представительная демократия, а законодательство основано на принципе консенсуса. Гораздо стабильнее большинства других обществ.

— Не в этом дело. Я имею в виду биологический и социальный аспекты. Что случится, если мы утратим научные знания?

Одна Матушка Рэдд подняла глаза от тарелок, которые вытирала, и посмотрела на нас, две другие продолжали возиться с кастрюлями.

— Глубокий вопрос. Точно не знаю, но подозреваю, что следующее поколение будет обычными людьми. Хотя не исключено, что мы сможем соединяться в кластеры, а внесенные нами генетические изменения передадутся потомству.

— А как мы об этом узнаем?

— Может, поищешь специальную литературу? — улыбнулась Матушка Рэдд.

— Искала уже! Только ничего не поняла. — Мы никогда не были сильны в биологии. Другое дело физика и математика.

— Индивидуальность нам дает технология. В этом-то и проблема. Добровольно мы не откажемся от индивидуальности, и пути назад у нас нет, — сказала Матушка Рэдд. — Подобно Сообществу, мы уже миновали этап одиночек. Ты затронула самую главную мировую проблему. Как нам размножаться?

Некоторые полагают, что Исход — почти мгновенное исчезновение миллиардов жителей Земли, объединенных в Сообщество, — был технологической точкой перехода, превращением обычных людей во что-то иное, более совершенное. По словам Матушки Рэдд, общество кластеров создало собственную, параллельную точку сингулярности, которую невозможно пройти в обратном направлении, не утратив индивидуальности.

— Значит, будущее за такими, как Кэндис?

— Возможно. У доктора Томасина радикальные идеи. Хотя не исключено, что воспроизведение септетов это выход. Проблемой занимаются и другие исследователи, в том числе специалисты по этике.

— Почему?

— Если наше общество и наша биология не имеют перспективы, мы не можем позволить, чтобы они развивались.

— Но…

И тут в комнату влетела Кэндис.

— У меня утенок вылупился!

Все отправились посмотреть, как мокрый, похожий на ящерицу птенчик разбивает скорлупу яйца, выбираясь наружу. Мы продолжали размышлять над словами Матушки Рэдд и все время сцепляли руки, обмениваясь мыслями. Наблюдая за появлением на свет утят, я поняла: на свете есть люди, которые считают, что путь в будущее пролегает через уничтожение общества и биологию кластеров.

Доктор Томасин появился у нас на следующий день. Теперь он приезжал каждую неделю, по нескольку часов осматривая Кэндис. В тот вечер после его отъезда Кэндис не вышла к обеду, и Матушка Рэдд отправила нас за ней.

— Кэндис? — Меда постучала в дверь спальни.

— Ей еще нужно проверить температуру в инкубаторах, — вспомнил Бола.

Мы делали вид, что не интересуемся проектом семерки, хотя на самом деле нас разбирало любопытство. Мы просто не хотим, чтобы утята погибли!

— Да? — ответил тихий мужской голос. До сих пор мужская компонента Кэндис всегда держалась в тени. Интересно, какой он?

Меда распахнула дверь.

Кэндис лежала в постелях — лица пылают, подмышки рубашек мокрые от пота. Комната пропитана тяжелым запахом интенсивных размышлений.

— Ты заболела?

— Пройдет. — Из всех Кэндис сидел только мальчик.

— Пора обедать.

— Мы неважно себя чувствуем. Пожалуй, мы не пойдем. Одна из девочек открыла глаза.

Кажется, раньше ее глаза были зелеными?

Точно.

— Хочешь, мы проведаем твоих утят?

— Каких утят? — удивилась она.

— Проект для Научной ярмарки!

Они сцепили руки в поисках консенсуса.

— Да, конечно. Спасибо.

— Как ты себя чувствуешь?

— Все нормально. Правда.

Наверное, доктор Томасин сделал ей прививку.

Она уже большая и может делать себе прививки сама.

Мы быстро поели и побежали в лабораторию, чтобы проверить и покормить утят Кэндис. Наши должны были вылупиться через несколько дней.

Покрытые легким пухом утята не слишком шумели и не были чрезмерно активными, так что с температурой, наверное, все в порядке. Мы размочили крошки хлеба в воде и разбросали еду по инкубатору.

Нельзя, чтобы они приняли нас за свою мать.

А почему бы и нет? Было бы забавно.