Лето сумрачных бабочек

– Медсёстры скажут ей, что ты была там, милая. Они прекрасно за ней присматривают. Я знаю, что сейчас тебе всё кажется тусклым и безнадёжным, но утром станет светлее. Я приду с работы в обед и отвезу тебя навестить её, обещаю.

В ту ночь я долго сидела в постели, пытаясь сложить в голове обрывки сведений, словно кусочки пазла. Мама сказала, что вернулась в Оукбридж ради новой работы, которая должна была открыть перед ней огромные возможности, – но почему она вообще уехала из Оукбриджа когда-то? Из-за моего отца? Он что-то сделал ей? Это она имела в виду, когда сказала, что все знают? И кто был тот ребёнок на фото? Что-то заставило её уехать, что-то заставило её вернуться, и кроме мамы в мире был лишь один человек, знавший всю эту историю, – мой отец.

Я проснулась разбитой, всё вокруг было словно в густом тумане. В желудке у меня как будто лежал тяжёлый камень, но мне потребовалось несколько минут, чтобы вспомнить почему. Сойдя вниз, я обнаружила, что кухня отмыта дочиста, и Стелла оставила на столе, рядом с пазлом, записку: «Увидимся в середине дня». Было уже почти десять, но, если я уйду прямо сейчас, мне как раз хватит времени, чтобы сбегать в Сад Бабочек и повидаться с Розой-Мэй.

На улице было уже тепло, но туманно, как будто весь Оукбридж пытался спрятать от меня какие-то тайны. Сначала я шла обычным шагом, но по мере приближения к Саду мне неожиданно стало страшно, и я перешла на бег. Камень у меня в желудке стал тяжелее, словно должно было случиться что-то страшное, и я ничего не могла сделать, чтобы остановить это. Я могла бы поклясться, что слышу, как Роза-Мэй зовёт меня, но каким-то образом чем быстрее я бежала, тем больше времени, казалось, занимал путь.

Я заметила её сразу же, как только вошла в сад. Она лежала посреди озера вниз лицом, раскинув руки и ноги в стороны, словно морская звезда. Я помчалась через поле, выкрикивая её имя и размахивая руками. Должно быть, она услышала меня, потому что поплыла к берегу, но перед тем, как выйти на сушу, она вдруг скрылась под водой. Она красовалась – или наказывала меня за то, что я вчера ушла не попрощавшись. Я высматривала её, не сводя глаз с поверхности воды и мысленно ведя отсчёт; я даже затаила дыхание. Мне следовало бы уже привыкнуть к тому, что она постоянно пытается меня напугать, но всякий раз мне делалось страшно.

Я всматривалась в воду, ища хоть какой-то признак того, что Роза-Мэй где-то там, но озеро было совершенно недвижным. «Ну же, Роза-Мэй, выплывай!» Мой телефон неожиданно зажужжал, заставив меня подскочить. Это было сообщение от Мака: «Слышал о твоей маме, сочувствую. Ты в порядке?» Я не знала, что написать в ответ. Я по-прежнему очень хотела увидеть его, но я чувствовала себя странно после разговора с Колином в бассейне – мне почему-то было ужасно стыдно.

– Эй! – это была Роза-Мэй. – Что ты делаешь?

Я заблокировала телефон и сунула его обратно в карман, пока она вылезала из озера.

– Моя мама в больнице, – выпалила я, хватая Розу-Мэй за руку. – Я назвала её лгуньей. Я пыталась показать ей ту фотографию, но она потеряла сознание. Это было ужасно, Роза-Мэй, она просто лежала на полу посреди кухни. Я была уверена, что она умерла. Я не сказала об этом ни доктору, ни Стелле, но именно так я подумала, когда увидела её.

Мне казалось, будто ноги у меня сейчас отнимутся. Я села в траву, задыхаясь и чувствуя головокружение. Роза-Мэй стояла надо мной.

– Какого чёрта ты это сделала? – бросила она. – Я же говорила тебе, что так и будет. Почему ты меня не послушала?

– Не знаю, – ответила я, сжимаясь в комок. – Я просто хотела знать правду. Слишком много тайн… я от них с ума схожу.

– Как она сейчас? С ней всё будет хорошо?

Я кивнула:

– Врач сказал, что сделает анализы, но она должна вернуться домой сегодня или в крайнем случае завтра. Стелла вчера ночевала у нас. И в двенадцать отвезёт меня в больницу. Мне совсем скоро нужно возвращаться.

Роза-Мэй, похоже, была потрясена.

– Не уходи пока, ты же только что пришла. – Она села рядом со мной. – Знаешь, ты ни за что не догадаешься, что было вчера после того, как ты ушла. Тут бродила одна женщина с двумя детьми, и они сказали, будто заметили голубянку-аргуса. Эта была самая важная новость дня. Все только и говорили об этом.

– Я тебе не верю. – Мои ладони внезапно стали липкими. Я не могла вынести того, что кто-то другой первым увидел голубянку-аргуса – только не сейчас, когда мама в больнице. Пусть это были всего лишь сказки, глупые мифы, но я не могла отделаться от чувства, что если я первой увижу голубянку этим летом, то я точно буду знать, что мой папа возвращается домой, чтобы повидаться со мной. И сейчас он был мне нужен ещё сильнее, чем раньше.

– Это правда, – возразила Роза-Мэй. – Они её сфотографировали и всё такое. Видела бы ты Мэгги и Джоан, они были вне себя от волнения! Но в конце концов, после всей этой шумихи, оказалось, что это вовсе не голубянка-аргус, а голубянка прекрасная.

– Откуда ты знаешь? – Мой голос дрожал. – Ты видела те фотографии? Ты уверена?