Лето в Андалусии

– Моя мама с тобой бы не согласилась. В тот день, когда она узнала правду, она была потрясена тем, что я не представил тебя должным образом. Полагаю, самое меньшее, что я тебе должен, – это приятный ужин в твой первый вечер здесь. – Он поднимает свой бокал, и мы чокаемся. – Выпьем за месяц вкусной еды, потрясающих фотографий и захватывающих материалов, которые порадуют Томаса. И кто знает, может быть, нам удастся осмотреть несколько местных достопримечательностей. Что скажешь?

Наши глаза встречаются, и я чувствую, как у меня мгновенно поднимается настроение.

– Я готова.

– Тогда я поговорю с Фелипе и что-нибудь придумаю. Ладно, пожалуй, пора ознакомиться с меню. Первое – на испанском, второе – на английском. Розалия намерена хорошо о нас позаботиться.

Потратив минутку на просмотр обоих меню, я не могу подавить слабую улыбку.

– Правда, при переводе немного теряется таинственность?

– Хм. «Тушеная щековина» звучит не так заманчиво, как mejilla guisada [15]. Что ты выбрал? – Рик уже закрыл свое меню.

– Свиную вырезку, приготовленную в вине «Педро Хименес» – сладком хересе. Это очень вкусно.

– Что ж, тогда закажи это и для меня.

Он поднимает руку, и официантка, которая все это время находилась поблизости, немедленно подходит к столику. Я впечатлена, когда Рик заказывает блюдо, называя его по-испански. Когда молодая женщина задает ему какой-то вопрос, он на мгновение выглядит растерянным, но потом кивает.

Официантка уходит, и Рик пристально смотрит на меня:

– Понятия не имею, что она сказала, но будем надеяться, что это был вопрос о гарнире или что-то в этом роде.

Я подношу к губам бокал с вином и делаю быстрый глоток.

– Это будет новый опыт во многих отношениях, – отвечаю я, качая головой и смеясь.

– Что ж, я искренне надеюсь, что ты смеешься вместе со мной, а не надо мной. – Глаза Рика ищут мои, и, посмотрев на него в ответ, я вижу трогательно честную искренность. Ему небезразлично, что я о нем думаю. На самом деле я могла бы утонуть в его темно-карих глазах, но я не из тех женщин, которые пытаются украсть чужого мужчину. – Salud [16], Лейни, – говорит Рик, поднимая свой бокал и делая глоток.

Он понятия не имеет, какой эффект производит на меня, когда вот так застает врасплох, и я сглатываю комок, вставший у меня в горле.

К счастью, раздается жужжание, и мы оба смотрим на его завибрировавший телефон.

– Извини, мне нужно ответить. Вернусь через минуту.

Он выходит через двери и поднимается по ступенькам на песчаную, усыпанную гравием площадку между пальмами. И внезапно теплое сияние вокруг меня словно гаснет, я чувствую себя по-настоящему одинокой, хотя это не так. Быстро смеркается, и открытое пространство освещается, должно быть, сотнями ночников. Внутри ресторана царит умиротворяющая атмосфера, и только мерцающий свет свечей и мягкое свечение светильников подчеркивают балки над головой. В ресторане еще четыре группы посетителей, в том числе очень влюбленная пара, которая, даже расправляясь с чем-то похожим на гаспачо [17], продолжает держаться за руки. Испанцы, как правило, едят позже, а время только приближается к девяти вечера, так что обслуживание продлится еще как минимум час.

Я обращаю внимание на декор этого величественного прямоугольного помещения. Потолок великолепен, открытые доски из прочной темной сосны наверху опираются на массивные балки, и каждая из них украшена резным карнизом в виде завитков. Это напоминает мне корпус старого корабля, функциональный и в то же время с тем необычным акцентом, который свидетельствует о руке мастера. Пол выложен в стиле шахматной доски приглушенными серыми и белоснежными мраморными плитками, придающими обстановке сдержанную элегантность. Дополнительное ощущение величия создают красивые арочные ниши, в которых расположены окна со свинцовыми переплетами. Две трети торцевой стены занимает старый гобелен, и хотя он настолько старый, что местами протерся, среди выцветших цветов все еще можно различить яркие красные и насыщенно-синие оттенки на корсажах женских платьев. Я могу лишь разобрать, что на нем изображена рыночная сцена за стенами монастыря, с корзинами цитрусовых, продавцами домашнего скота и толпами людей вокруг. Под нижними светильниками висят различные картины, чтобы подчеркнуть то, что осталось от контрастных цветов, которые, опять же, со временем выцвели. Я чувствую гордость за то, что они сберегли и выставили на всеобщее обозрение эти предметы и показали важность монастыря для общества. Кажется, я где-то читала, что исторически монастыри никогда не отказывали нуждающемуся путешественнику. Интересно, правда ли это, ведь это делает его и убежищем, и самостоятельным сообществом?

– Извини за то, что отлучился. Кэти на седьмом небе от счастья после своего сегодняшнего выступления. Она выступала на фестивале, в такой обстановке Кэти процветает. Порой бывает трудно находиться в разных часовых поясах.

Рик выглядит счастливым, и я стараюсь порадоваться за него.

– Должно быть, ей тяжело все время быть в центре внимания.